Фоторобот в золоченой раме

— На меня никто не показывал? — спросил вор.

— Вывел я тебя из дела. Железобетонно, — заверил Платов.

— Вот это отличная новость.

— Костя, поведай как на исповеди — ты общак в Железнодорожном взял?

Рыбак смутился. Потом кивнул:

— Ничего от тебя не скроешь. Хоть режь, государству вашему ни копья не обломится! Хрен по всей роже этому государству! Чтобы Рома Абрамович ещё одну яхту построил?

— Экий ты горячий…

— А твоя дольняшка законная. «Гелендваген» купишь.

— Костя, ты же меня знаешь.

— Ну и пухни с голоду. А я хорошо погуляю на эти лавандосы.

— Но долю отдать всё-таки придётся, — усмехнулся Платов. — Ты мне должен сдать Бубона.

— Бубона? Да откуда мне знать, где он залёг.

— Прояви изобретательность и оперативную смекалку.

— Тебе легко говорить. А меня на перья поставят, если что.

— Но риск-то — благородное дело.

— И за Дикого надо бы обратку крутануть, — задумчиво произнёс Рыбак. — Хорошо, что могу — сделаю.

— Я рассчитываю на тебя.

— Только не знаю когда. Такие дела быстро не делаются.

— Я понимаю. Буду ждать…

* * *

В Москве в массовой драке кавказцы порезали футбольного болельщика. По устоявшейся традиции молодёжь рванула разносить Манежную площадь, были столкновения с полицией. Прошли стихийные демонстрации. На Петровке ввели усиление, и теперь Платов сутки напролёт сидел в кабинете.

Пока выдалось свободное время, он волевым усилием перестал гонять по монитору шарики и начал обзванивать телефонные контакты мошенницы с нехитрыми вопросами: «Вы знаете Ирину Левицкую? Она вас не обманула? А собиралась? А картины предлагала?»…

Ответы делились на несколько категорий: «Левицкую не знаем», «Знали, но теперь знать не хотим», «А, эта кобра очковая ещё жива?», «Ой, её правда хотят посадить? Такая приятная женщина»… Самая ценная категория абонентов: «Это такая скотина! Я сейчас кой-чего про неё скажу, но на меня не ссылайтесь, потому что она такая скотина! Так вот…»

Из этих откровений выяснилось, что неугомонные супруги впарили невинным гражданам ещё множество поддельных живописных полотен. Среди жертв жена сановника из Администрации Президента, которая получила за полмиллиона долларов прекрасную подделку картины Клодта. Всплыл питерский олигарх, из бывших бандитов, за пять миллионов долларов ставший счастливым обладателем фальшивых картин русских авангардистов.

Жена сановника отказалась беседовать, заявив, что муж убьёт её за потерю денег, а СМИ поднимут галдёж — откуда у их семейства лишние полмиллиона баксов. С питерским бизнесменом тоже не срослось. Платов пытался прозвониться через его секретаршу, потом звонил домой. Там отвечали: его нет, когда будет, неизвестно, что означало — шли бы вы куда подальше. Оперативники в Питере пытались его выдернуть, но тоже безуспешно. Бизнесмен ушёл на дно.

Чтобы прояснить ситуацию, Платов встретился в Петровском пассаже с Кацем.

— Любовнице ищу подарок. У нас пятилетие. — Кац, прогуливаясь по торговым рядам, пыхтел как паровоз. — Валерочка, что это за цены?! Такие цены возможны только в космосе с учётом расходов на доставку на орбиту. Вот эта шуба может стоить тридцать пять тысяч долларов? Она из меха вымершего шерстистого носорога? Она даже не греет. В ней свет очей моих заледенеет и проклянёт меня!

— У нас есть модели, рассчитанные на русскую зиму, — пластмассово улыбалась продавщица.

— Мы в России. У вас все модели должны быть рассчитаны на мороз.

Они шли к следующему магазинчику. Там повторялось то же самое. Платов с удовольствием смотрел на этот балаган.

Наконец Кац отчаянно махнул рукой:

— Слетать во Францию, там купить подарок и прилететь обратно — будет в три раза дешевле. А ещё дешевле рассчитать мою лапусю… Валера, это мысль! Я сразу стану богатым человеком! Ты не представляешь, сколько стоит мне эта двадцатилетняя наяда.

— О делах говорить будем? — спросил Платов.

— Я в нетерпении.

Платов объяснил ситуацию и спросил, почему потерпевшие скрываются.

— Валера, будь взрослым человеком. — Кац погладил свой необъятный живот. — Не увидишь ты больше заяв. Кто прикупил у Левицких фуфляков, терпеливо подождут, пока шум уляжется, и спустят эти картины.

— Они сами автоматом станут мошенниками.

— В этом бизнесе все мошенники. Хозяин самой задрипанной московской галереи сто очков вперёд даст любой цыганке. Все жулики! — Кац вскользь посмотрел на оперативника и добавил: — И я. Но я жулик с понятиями…

Тем временем Левицкая накатала гневную жалобу министру внутренних дел Российской Федерации, что подлые оперативные сотрудники звонят её знакомым и позорят нехорошими словами.

Удача всё же улыбнулась Платову. Он набрал городской телефон, установленный на квартире во Владимире. Ирина Левицкая года полтора назад несколько раз беседовала с этим абонентом.

— Левицкая? Ирина Георгиевна, что ли? — послышался на том конце провода ровный, уверенный, строгий мужской голос, такие бывают у институтских преподавателей сопромата с двадцатилетним стажем. — Стерва и воровка.

— Это вы из газет узнали или по собственному опыту?