Фоторобот в золоченой раме

Платова так и подмывало сказать: какие вопросы, братишка. Прилетай сейчас же. Никто тебя не тронет. И прямо в аэропорту торжественный приём с шампанским и наручниками. Но у него была заслуженная репутация опера, который держит своё слово. Поэтому скрепя сердце сказал:

— Не могу я это гарантировать.

— Вот чёрт. Бизнеса нет. Семьи, считай, тоже нет — жена за тридевять земель. Здоровья нет… Вы знаете, что у меня жену на днях ограбили. Подруга у неё в гостях была. Насоветовала Эльке вывезти драгоценности из квартиры — мол, полиция всё изымет. Моя дурочка собрала всё и пошла к машине. А шины проколоты. Вышла на дорогу, тачку ловить. Тут «БМВ» подъехал, быки там. Ударили по лицу. Забрали сумку… Подружка это всё устроила.

— Это когда было? — латиноамериканский сериал из жизни мошенников закручивался всё круче.

— На следующий день после того, как вы мой офис шмонали… Драгоценностей миллиона на полтора долларов.

— Это из сейфа на Малой Никитской?

— Да.

— Заявление писала? Нет? Пускай пишет. И приходит ко мне. Я готов найти этих жуликов.

— Я подумаю, — без особого энтузиазма произнёс Носорог. — Чёрт, надо было с самого начала решать вопрос. Кардинально.

— Кардинально? — заинтересовался Платов. — Завалив Цеховика?

— Валерий Николаевич, как вам такое в голову пришло? Насилие в нашем бизнесе неприемлемо, — твёрдо, но как-то неискренне произнёс Носорог.

На этом разговор закончился.

— Не договорились, — мрачно отметил Кац.

— Не договорились, — кивнул Платов. — Иосиф, а Носорог мог заказать Кононенко?

— Не похож он на душегуба. Но чужая душа потёмки. Он в девяностые годы активно с бандитами общался.

— А Левицкая?

— Эта шалава… Она работала лет десять назад в галерее «Невская находка» в Питере. Так за хозяина на стрелки с братвой ездила. Её даже питерские отморозки отмороженной считали.

— А муж её?

— Этот вообще ничего не может. Она его вылечила от алкоголизма. А вот с Ириной вообще не так просто. Она с братвой общалась ещё в её родном Нижнем Новгороде. У неё брат двоюродный там погиб в бандитских разборках. И она когда из Нижнего Новгорода валила, то был конфликт с мужем. Он вроде бы дал ей в глаз. Она собрала чемоданы и укатила. Он следом поехал. Ну и…

— Что?

— Подними розыскное дело… Муженёк её с того времени пропавшим без вести числится.

На Платова будто дохнуло ледяным смертельным холодом.

* * *

Бронзовая собака, приютившаяся на столе, взирала на посетителей грустными глазами. Стены украшала парочка картин в тяжёлых рамах. Повсюду антикварные безделушки. Все эти трофеи появились в кабинете в следственном комитете после обыска в «Галерее классического искусства» и «Раритете на Никитской», в результате чего кабинет вовсе не приобрёл, как предполагалось, респектабельный вид, а стал походить на лавку старьёвщика.

Платов и Шведов появились там с утра, чтобы обсудить с Лукашкиной, куда рулить по делу. Следачихи не было, был её главный помощник — тридцатилетний следователь Вова из Архангельска, прикомандированный к СД. Фальшиво улыбаясь, он предложил:

— А не хотите ли кофейку?

Оперативники хотели.

Фыркнул кофейный автомат, выдавливая кофе эспрессо — достаточно ароматный и крепкий.

Платов пытался вспомнить, где он видел аппарат с такой же наклейкой на корпусе. И вспомнил — в галерее у Носорога. Выходит, следственная группа знатно поживилась там.

— Давай, Вовчик, говори честно, как на исповеди в парткоме, что тут происходит, — предложил Шведов, отхлебнув кофе.

— Левицкие в глухом отказе. Вообще не признают, что продавали картины. Но объективная сторона доказана на двести процентов. Теперь нужно доказывать субъективную. Что они в момент совершения преступления знали, что картины поддельные, всей душой мечтали обмануть потерпевшего и завладеть его деньгами. Эксперт, выдававшая заключения на Киселёва и Орловского, не колется — говорит, была уверена, что картины подлинные. Сидеть ей не хочется. Поэтому включила дурочку, разводит руками и твердит упрямо — вот такой я хреновый эксперт.

— И что вы с ней делать собираетесь?

— Думали над этим. Можно, конечно, попытаться её под суд отдать. Но мы утонем в искусствоведческих спорах, всё только во вред делу пойдёт. Поэтому решили из неё сделать крепкого свидетеля.

— Ты скажи, что вам нужно, чтобы умысел сросся и дело в суд затолкать? — спросил Шведов.

— Во-первых, найти тот злосчастный этюд Поленова, который Левицкая забрала в багетной мастерской. Там чистое хищение.

Платов вспомнил ту историю, когда Левицкая забрала из багетной мастерской уже проданный Кононенко этюд Поленова «Вид на Кремль».

— Во-вторых, — перечислял следователь, — желательно, чтобы нашёлся человек, с которым Ирина делилась опытом торговли поддельными картинами. И надо найти художника, который подделывал подписи.

— А Носорог?

— А что Носорог? Он в бегах. Его вина доказана на тысячу процентов. Его только в розыск международный объявлять. Сможете его найти за рубежом?

— Сможем…