Фосс

Вскоре дошла очередь и до плота. Из-за крутых берегов и тяжести сырого дерева тащить его было нелегко, Тернер стонал, что у него кишки вот-вот полезут наружу, однако плот все-таки спустили на воду, нагрузили по большей части мукой, снаряжением, орнитологическими экспонатами Пэлфримена, растениями и насекомыми, которые собирал сам Фосс. Пока несколько человек удерживали качающиеся бревна, Джадд и Джеки переплыли на лошадях через реку, таща веревки, привязанные к сомнительному плавсредству.

К этому моменту Фосс осознал грядущую катастрофу и хотел поднять голос, но тот оказался слишком тяжел. Завороженный обреченным плотом, Фосс продолжал смотреть. То, что он предчувствовал почти в мельчайших подробностях, должно было произойти, поэтому немец наблюдал, спрятав подбородок в шерстяное кашне, которым пришлось обернуть шею из-за резкой перемены погоды.

На том берегу Джадд и черный мальчишка привязали веревки к дереву. Предполагалось, что оставшаяся часть отряда переплывет реку на лошадях и поможет тянуть плот. Однако вышло иначе. Едва его перестали держать, вмешалось течение, перегруженный плот подскочил и торжественно опрокинулся. Сцена повторилась почти ровно так же, как представлялось Фоссу, и теперь уже все члены экспедиции, глядя на нелепый плот и сознавая собственное бессилие, понимали, что так и должно было случиться.

— Ну и ну! — наконец вскричал Тернер. — Плакала наша мука, а ведь мы могли бы обмазать ею стены чертовых пещер, как-никак, похоже, мы застряли тут надолго!

Фосс, который и приказал грузить муку на плот, промолчал. Джадд тоже. Некоторых, по-видимому, гибель припасов ничуть не расстроила: они беспечно пришпоривали лошадей, направляя их к воде, ведь так или иначе эту самую реку все еще требовалось перейти.

— Думаете, у вас получится, Фрэнк? — спросил Пэлфримен, который уже заставил себя смириться с гибелью экспонатов, сочтя ее некоей формой кары Господней.

Лемезурье, спешившись на время вышеизложенных мероприятий, уселся на камень и держался за голову. Вид у него был весьма нездоровый.

— Я больше не могу сидеть на лошади, — сказал он.

— Придется. По крайней мере, пару сотен ярдов, — заметил Пэлфримен.

— Пусть держится за хвост, с переправой мы ему поможем, — объявил Фосс и продолжил отдавать распоряжения.

Тернер, Ангус и Гарри Робартс, отиравшие воду с жалобных глаз, собрались вокруг Джадда. Они жались друг к другу, пытаясь согреться, и наблюдали за всеми с противоположного берега.

— Если вы умираете, Фрэнк, — сказал Фосс, — то куда удобнее делать это в пещере.

— Мне все равно, здесь или там, — ответил Лемезурье.

И все же его заставили подняться на ноги.

Последняя часть отряда переправлялась молча, медленно. По бокам плыли Фосс и Пэлфримен, придерживая хвосты лошадей. Но у наблюдателей перехватывало дыхание и разыгрывалось воображение именно при взгляде на центральную фигуру, точнее, на авангард процессии. Лемезурье был бледен как воды реки. Иные зрители даже задавались вопросом, знают ли они его вообще. Желтые пальцы левой руки впились в иссиня-черную гриву, в правой, поднятой высоко над головой, он держал книжку, завернутую в непромокаемое полотно. Больше всего он походил на человека, занятого исполнением особо торжественного ритуала.

В основе этой мистической переправы лежала настолько мощная эмоциональная напряженность, что появление твердой земли под ногами стало для больного потрясением: его буквально вырвали из транса, и если бы не руки товарищей, он рухнул бы в грязь.

Все перебрались благополучно, и Пэлфримен хотел предложить помолиться, однако понял, что в данном случае это будет неуместно, тем более что после окунания в ледяную воду он вообще сомневался, сможет ли подобрать подходящие слова, потому как совершенно замерз и утратил последние силы. Пребывая в оцепенении, разум его начал искать замену молитве, с помощью которой мог бы выразить благодарность, и тут вдруг Пэлфримен увидел побитый котелок и потрескавшуюся, размокшую седельную сумку. Эти предметы простой формы и скромного назначения, подвергшиеся действию стихий, придали всему особый смысл и усилили в нем чувство благодарности и доверия до такой степени, что он решился предложить их образы Богу и сразу утешился, осознав, что его намерение вполне допустимо.

Тем временем все, кто мог, принялись тащить за веревки опрокинутый плот, и с огромным трудом им наконец удалось вытянуть его на берег. Любой груз, который не смыло, пока плот был вверх ногами, пришел в столь плачевное состояние, что дальнейшее использование его вызывало серьезные сомнения. Остатки муки превратились в голубоватый клейстер.

Джадд подошел к главе экспедиции и с безукоризненной скромностью произнес:

— Мистер Фосс, должен признаться, я взял на себя смелость разделить муку на две части. Вторую половину мы переправили на мулах. В каком она состоянии, еще предстоит выяснить, но может статься, она не даст нам умереть с голоду, когда с провизией станет совсем туго.

На что Фосс церемонно ответил:

— Вы поступили правильно, Джадд, и дальновидно.

От дальнейших замечаний он воздержался.