Форс-мажор – навсегда!

Потому задание Къуре незатейливое — доставить уруса живым. Зайти в адрес и добром попросить: мол, разговор есть, поехали. Ты же с капитаном знаком, да, Къура? И Уммалат знаком. И отправляйтесь. А то Гочу со своими бойцами непонятно кого грохнул, чуть капитана в лифте не взорвали. А он Бешару живым нужен!.. Не захочет добром, жену возьми в заложники. Жаль, сын уруса пока уехал, с Кубы не достать. Короче, не дядюшке племяша учить. Дядюшка — бизнесмен, племяш — бравый ястреб. Понял?!

Понять племяш понял, но своеобразно. По разумению Къуры Даккашева, беседа капитана и маршала в Доькар-Оьла протекала в ином ключе, нежели полагает дядюшка Бешар. И бравый ястреб живым капитана не выпустит.

Хороший капитан — мертвый капитан!

Вот и Уммалат целиком согласен со старшим, у юноши бледного личный счет к урусу — и за Марзабека, и за шею неповоротливую.

Про Гочу с младшенькими стоит ли говорить! Они который месяц пасли, за квартирой следили, за двумя! Почти достали уруса! И приказ: живым. Кто приказал?! Бешар? Подумаешь, приказал! Он в Ленинграде на бабках сидит, зажирел, понимает плохо. То говорит «женщину не трогать», то говорит «возьми в заложники». Па-а-ашел он! Сами!

Хроническое отсутствие единоначалия. Разброд и шатания. Полевых командиров у «чехов» — как грязи. Грязи у «чехов»— как полевых командиров. Сами!

Жену в заложники — да. Урус несговорчивый и дерется сильно. Жена в заложниках посговорчивей уруса сделает. Возьмем. Не по совету Бешара! Сами! Уже, считай, брали — зимой. Почему им отбой сыграли?!

Теперь никто не сыграет…

Тихо, лес, озеро — долго искали, не сразу нашли. (Кто вас, уррродов, навел?! Кто?!) Капитан, конечно, обречен. У него на глазах жену оттрахаем. И пришьем. Обоих. Аллах акбар!

И вдруг на месте выясняется: не тихо, громко — народу куча, дозиметры, тяжеловозы, знак-трилистник-радиация, снующие мини-погрузчики «Komatsu».

Годить надо. Похоже, закончат — уедут.

Закончили! Уехали!

Пора… Пора-пора-порадуемся!

Стоп! Къура первым пойдет. С Уммалатом. У них с Уммалатом (повторить?!) личный счет к пьян-урус-свинье. Заодно попытают: это что?!

— Молчит, а?! Партизан! — издевательски восхитился Даккашев. — Целку из себя строит! Ты целка, да, капитан? Сломаем!.. Уммалат! Смотри, как удобно лежит! Жопу выставил, м-мых! А? Потом в машине — жену его? Взрослеть пора. А то все козы, козы… Э, капитан, веришь, у мальчика трахнутых коз больше, чем зарубок на автомате! Сапоги у него видишь? Первое средство, чтобы хорошо козу трахнуть. Ловит козу, ее задние ноги в раструбы вставляет, и она — никуда. И — оп-па, оп-па! — Къура снова зафрикционировал «стечкиным». — Жалко, твои ноги в его сапоги не поместятся. Ничего, и так удобно лежишь. Да, Уммалат?

Косоглазый-очкастый гнус облизнулся и затеребил ширинку.

С-скоты! «Опустят», сволочи! Сладкая месть! Низвести капитана-спецназа до изгоя, заодно письку потешить.

Не-ет уж! Капитан-спецназ нагляделся за свою службу в ПЛЕСИДе, на «опущенных»! И, епть, вообще!.. Да, но как?!

Заизвивался ужом, пытаясь хоть как-то…

Никак!

Остается — цокнуть, Архаром пожертвовать. Прости, псина…

— Смотри, Уммалат, он хочет! Течка у него! А?

Юноша бледный со взглядом горящим уже извлек из мотни… подготовительно онанируя… Весьма, да-а… Козы, должно быть, в восторге!

Токмарев, беспомощно елозя ладонями по склизкому мату, «оступился» на его краю, пальцы нащупали… Черт знает, что! Инстинкт! Вздернул сжатый кулак с…

…бесполезным и бессмысленным деревянным кольцом с брезентовым оборвышем, ранее им же загнанным под мат после неудачного «креста Азаряна»…

Ёпть! Нет бы — завалящий «макар»! Снял бы Къуру одним неприцельным, но вдохновенным, на нутряной ярости, выстре…

Къуру!.. Къуру!.. Къуру!.. Плох стал Ястреб. Плох! Мгновенно плох. Взбледнул-зазеленел-взмок-приужахнулся. Вот те и дежавю! Явление деревянного кольца с брезентовым оборвышем Даккашеву! Деморализация…

Судорожно схваченное деревянное кольцо против еле удерживаемого в ватной руке «стечкина». Нонсенс. А поди ж ты!

И вы говорите «бессмысленное и бесполезное»?!

Кто говорит?! Токмарев не говорит. Он говорит иное. Он, улучив момент такой (деморализация невечна, момент — и все!)… Он говорит:

— Ц!!!

Наконеццц-то!

Архар взвился из своего угла в режиме «фау-2», пал на загривок Даккашева, сомкнул челюсти. «Стечкин» порхнул — не пташкой, но тяжеловесной птицей-вороной, упал в пол. Прощай, оружие!

Къура качнулся, но устоял на ногах. Запрыгал, заорал, как резаный (почему резаный? грызеный!).

Малолетка-Уммалат, в отличие от старшенького, уловил боковым зрением (он и был чуть сбоку!) Архаров бросок, но идентифицировать…

Чудище обло, озорно, стозевно и лаяй!

Юноша бледный засуматошил с переляку, бросил тетешкать свой «болт», вцепился в свой АКС-74. Башкой не повернуть (шея-шея!), только всем телом, вместе с автоматом. Дал бесконечную очередь туда, где чудище, откуда чудище, с кем чудище. Первобыт…

Кос-соглазый! Страбист-онанист! Своя своих не познаша! Какое «познаша» если — чудище!..

Пули прострочили грудь бравого Ястреба, и он стал оседать, оседать, оседать…