Форпост

От суровой доли снайпера Джон уже полгода как избавился. Всегда старавшийся получать максимальные прибыли при минимальных затратах, он сумел перебраться в интенданты, устроившись кладовщиком на продовольственном складе, полагая, что если в жизни и есть место подвигу, то держаться от этого места надо подальше. Хотя, побывав вместе с ним в походах, засадах и кровопролитных, под плотным встречным огнем стычках, Серегин убедился не только в его природной изворотливости, но и в мастерстве талантливого стрелка, верного и беззаветного партнера. Вот – странность! В бою и в испытаниях это был цельный, чуткий друг и воин, в объятиях расчетливой цивилизации – прощелыга и плут… Или правы классики философии, говоря о бытие, как о факторе, определяющем сознание? А может, работал в Джоне некий механизм, безыскусно переключающий в нем соответствующие обстоятельствам и перспективам натуры?

О грозящих Олегу неприятностях приятель ведал: радио слухов и сплетен уже донесло до него весть о недобросовестном снайпере-чистоплюе, место которому в «Красном кресте» или в помощниках капеллана. Впрочем, в помощниках капеллан не нуждался. Верховный армейский жрец, чье слово в решении солдатских судеб считалось бесспорным и окончательным, на свою загадочную служебную кухню прихлебателей не допускал. В армии толклись представители всех конфессий, а потому капеллан считался универсальным знатоком множества религиозных течений. Хотя, ясное дело, поверхностным, но вслух об этом говорить было опасно: в отличие от российской традиции стукачество в армии США считалось нормой, а вот дедовщина, напротив, тягчайшим и свирепо наказуемым преступлением. Самым обычным сроком содержания в гарнизонной тюрьме были тридцать суток, а наряд вне очереди растягивался порой на сорок пять ночей в отличие от трехчасовой ночной чистки картошки в подсобке советского десантного гарнизона.

Присев на стул рядом с Олегом, Джон мечтательным взором обвел солнечную небесную панораму, покивал вдумчиво, словно одобряя представившуюся для обозрения картину окружающего его мира, а после изрек, не глядя в сторону расстроенного выволочкой товарища:

- А чего ты и в самом деле сачканул? Пиф-паф, и ходил бы сейчас героем, может, получил бы чек премиальных…

Олег перевел на собеседника усталый взор:

- Где ты видел премии в армии? И чего ради мне усугублять карму? Я сюда ехал не арабов крошить. Да и вообще легко рассуждать, сидя среди консервов и кока-колы…

- Ну, тут кто как устроится… - шаловливо пожал плечами Джон.