Форпост

Капитан очень не любил сержанта Серегина, и аргументы этакой своей неприязни от него не скрывал, а тот в свою очередь находил аргументы пусть неприятными, но справедливыми. Капитан, во-первых, не доверял русским, считая их людьми чуждой ему культуры и самого духа западной цивилизации. Во-вторых, все эмигранты с его точки зрения были предателями своей страны, бежавшими за благами чужбины от трудностей жизни в своем отечестве. В-третьих, основой армейской службы капитану виделся патриотизм и гордость за державу, а Серегин, ясное дело, тянул лямку за будущие льготы и сегодняшние доллары, причем и тянул-то в четверть силы, а то и вовсе ее отпускал. И, наконец, капитан прошел вьетнамскую войну, оставшись единственным живым из своего взвода, хорошо помнил русские самолеты МИГ, автоматы «Калашников» и эффективную помощь коммунистических военных специалистов, командированных к угнетаемым империализмом азиатам.

- Вам был отдан ясный приказ: стрелять на поражение, - скучно начал капитан, гоняя за щекой комок неизменной жвачки. Челюсти у него были мощны и крепки, как у пит-буля. – Вы же этот приказ игнорировали.

- Я стрелял на поражение, - в тон капитану обронил Серегин.

- Вы всего-то легко ранили одного из диверсантов…

- В момент выстрела он отступил в сторону, и…

- Не считайте меня за дурака! – Крепкий кулак опустился на пластиковую столешницу складного стола, от чего словно в испуге вздрогнули лежащие на нем бумаги. – Вы могли бы укокошить всю эту банду в считанные секунды, вы просто дали им уйти, это ясно всем! Вы принципиально не хотите воевать, и это тоже всем ясно! На вас затрачены огромные деньги, вы сожгли ящики патронов, выучиваясь на снайпера, вам дали погоны сержанта, а вы ведете себя, как враг! Это уже третий случай, а значит – система!

- Я слишком долго пролежал без движения…

- Молчать! – Капитан оскалил крупные, молочной свежести зубы и, схватив всей пятерней со стола один из листов бумаги, утвердил его у носа Серегина торжественно и грозно, подобно тому, как демонстрируют разгневанные жены неверным мужьям трусы их любовниц, завалявшиеся под матрацем супружеского ложа. - Вот мой рапорт командованию! С вами будут разбираться! Вас выведут на чистую воду!

- То есть, смешают с грязью, - подал смиренную реплику Серегин.

- Я не успокоюсь, пока вас не уволят из армии! Лишаю вас половины зарплаты за месяц! Все! Прочь!

И Серегин, весьма довольный столь краткой отповедью, хотя и неприятно озадаченный посулами начальства, вышел вон из командной палатки, бормоча под нос: