Формула всего

– Я вижу, ты понял. Отменно. Но если я тебе доложу, все опять упростится, а простота хуже воровства. Ищи ответ на Неухватной Иконе – она плавает в озере Карачурт. Только сам ты никуда не поедешь – не сможешь. Я об этом позабочусь. На поиски отправится Драго. И Коротышка! Заметь для себя. Пусть твой внук возьмет Коротышку. Иначе – крышка. – Плащ усмехнулся невольной рифме. – А чтобы Драго поторопился… – демон приоткрыл обожженный рот и выдохнул из него шарообразный сгусток – вращающуюся в воздухе мелкую взвесь.

– Это поцелуй тьмы. Отрава отрав. Он войдет в тебя, Муша. Формула Всего – единственное противоядие. Один шанс из тысячи, что Драго ее найдет. Но в том вся и прелесть. Вы, конечно же, проиграете, но у вас появляется шанс – мизерная возможность изменить минус на плюс. И это уже интрига. В жизни она как соль. Без нее невкусно. Пожелай удачи своему отважному внуку… Передай ему главное – срок до зимы. Иначе будет то, что ты видел. Может быть, еще встретимся. Я не прощаюсь, – последние слова Плащ произнес так, словно он больше всего на свете надеялся свидеться с Мушей снова, хотя сам напророчил ему скорую гибель. Что означала его надежда? Спросить было не у кого – Плащ растаял. Выдохнутый им сгусток влетел Христофорову в грудь. На рубашке от него не осталось и следа, но старик закричал, словно ему воткнули булавку в самое сердце.

– Вот как то было, туда-сюда, – Муша вопросительно посмотрел на внука.

– Я достану нам Формулу, – чеканя слова, ответил Драго.

– А может быть… само?

– Нет. Я поеду. Я предчувствовал, что так будет. Я хочу, – закончил Драго с мрачной торжественностью.

Он был вдохновлен, словно сильно влюбился. Жизнь бросила ему вызов. Он ждал его много лет, иногда пробуя нарываться сам, вперед Срока, и это тоже было правильно, ибо подготовило цыгана к тому, о чем он не имел ни малейшего конкретного понятия, наилучшим образом.

– Это рискованно, – сказал Муша.

– Не поеду – перестану себя уважать. И другие уважать перестанут.

– Да хранит тебя Бог. Тебе трудно придется.

– Трудно? Это ж хорошо! – Драго хищно улыбнулся сквозь зубы. Он бы немедленно прыгнул в седло! Что может быть лучше Большой Игры?

– Я горжусь тобой. Торопись! Золота в судьбе.

– Все дороги с песней! – откликнулся внук.

От Муши Драго направился к Графу, но по пути к нему пристал Антрацит. Он было полез с ненужными расспросами, но Драго так на него посмотрел, что под этим взглядом Антрацит превратился в пустое место и отошел.

Граф отдыхал у себя в шатре.

– Спит он, – залепетала хозяйка, но Драго не посчитался с покоем старшего.

Лишь только полог за ним закрылся, обиженный Антрацит обратился к Грине, который случайно оказался рядом:

– Ишь, петух! Можно подумать, он сам важнее всех дел, за которые взялся! А делов-то всего – прогулялся к бабульке в гости! Фраер залетный!..

– Ну да! У тебя все плохие, один ты хороший, – язвительно буркнула Антрацитова тетка. Оседлав полено, она чистила рыбу.

– Нет, – возразил племянник. – Я людям не враг. Просто я справедливый.

– Справедливый, а жену бьешь.

– Да ну тебя!

Тетка презрительно хмыкнула и скрылась внутри своей цэры.

– Пошла ступу помелом чистить, – произнес Антрацит ей вслед. – Ведьма!

Гриня невозмутимо гонял во рту вишневую косточку.

Спустя некоторое время, когда Драго и Граф закончили свой невеселый тет-а-тет, косточка валялась под кустом, а Гриня и Антрацит куда-то пропали. Вместо них Драго встретился с Муравьедом и с ходу распорядился:

– Скажи вашим, чтобы все шли на сходку.

Муравьед, удивленный подобным тоном, возвысил одну бровь над другой. Драго этого не заметил и мимоходом поинтересовался:

– А коня моего пасут?

– Кто ж его станет пасти, кроме тебя?

– Это всем важно. Правда. Клянусь своим счастьем! Собирай всех на сходку!

Это было продолженьем ошибки. Цыгане на дух не переносят, когда им указывают, что надо делать.

– Ты не больше цыган, чем я, – с гордостью изрек Муравьед.

Только сейчас Драго, казалось, рассмотрел собеседника.

– Не в службу, а в дружбу, – механически исправился он, но глаза его уже наблюдали удаляющуюся Муравьедову спину. Звать мужиков на совет побежал внук Евграфа – Бимбай, тогда как сам Граф, мучаясь неразрешимостью проблемы, жевал в одиночку табак и невесело повторял: «Ох, дело. Ну, дело».

Глава девятнадцатая

Ваш ромэстэ сарэ дрома биударэнгирэ[42].

Какое горе стряслось с дедом Мушей! Мне страшно стало, как быстро может измениться жизнь – всего несколько часов назад мы пировали и веселились, а сейчас вокруг тревога и слезы. О помолвке уж никто и не вспоминает, и, если честно, я сама забыла о ней.

К вечеру все средства помочь Муше испробовали, и Драго собрался к Заике. Ох, и испугалась же я! Смогла бы я пойти к колдунье? Повели бы меня ноги? Ох, Драго, Драго.