Формула смерти

О нашем общении с иезуитами, а также о падре Эджидио Гуидубальди, и моем отношении к ордену, можно прочитать в статье «Иезуиты в России – Русские у иезуитов» (Е. В. Черносвитов, П. В. Флоренский. «Кентавр». №1. 1992). Взглядам падре Эджидио Гуидубальди на смерть, с точки зрения психоанализа, будет посвящен специальный раздел. Дело в том, что на эту тему он написал статью. И своими соображениями собирался поделиться с различной аудиторией нашей страны. Для этого готов был проехать по некоторым столицам СССР. Его вдохновила на этот труд моя лекция на вилле Каваллетти. Текст выступления он передал мне, чтобы я его отредактировал. Я это сделал, но падре умер. Не знаю, есть ли еще где-нибудь копия данного текста, поэтому я приведу его почти без исправлений.

Но, вернемся к смерти. Повторяю, в СССР смерти как экзистенциальной (психологической) проблемы не было. В менталитет советского человека она не входила. Когда Айна Григорьевна Амбрумова, побывав в США, решила создать в Москве и Ленинграде телефон доверия и суицидологическую клинику, то, не смотря на ее дружбу с Брежневыми, Щелоковыми, Черненко и Андроповыми (имею в виду дружбу семьями), это ей удалось не сразу и не скоро. А ее книги по суицидологии выходили с большими купюрами и под грифом «ДСП» (для служебного пользования). Мироощущение советского человека еще не было готово воспринять смерть, как проблему. «Психальгия», «горячая точка биографии», «суицид как естественный конец жизни» и, в целом, суицидология как наука, – были не понятны даже психиатрам! Но, время работало на А.Г.Амбрумову, общественное сознание деструктуировалось. Вспоминая коварный вопрос Рэма Викторовича Хохлова ко мне: «Что будет с общественным сознанием, если все люди на земле уснут?», я начал видеть на него ответ. Хотя, за десять лет до распада СССР написал и опубликовал серию статей, под общим названием: «Структура и деструкция субъективной реальности» (см. «Вопросы философии». «Философские науки», «Вопросы психологии», «Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова» и др.). К концу второго тысячелетия не только исчезла великая держава СССР. На ее развалинах еще не видны даже контуры будущего государство, которое de jure уже существует, а de facto нет. Зато появились все философские, моральные, биологические (генетические) и психологические основания говорить публично о формуле смерти. Ибо, смерть в новой реальности нашей жизни, не только появилась во всех своих модерных ипостасях – от «жизни после жизни», эвтаназии, серийных убийств, массового повседневного терроризма, действия банд-формирований, простого каннибализма, убийства «доноров», ради продажи их органов для пересадки, убийства плода в чреве матери под благовидным предлогом «планирования семьи» или «тканевой терапии» (афера мошенника из США), до страшного Суда и Армагеддона Иеговы с сатаной.

Естественная и насильственная смерти

В 1984 году, в клубе города Бийска я выступал на «Шукшинских чтениях». Через день Василию Макаровичу исполнилось бы 55 лет, и вся наша огромная толпа его поклонников была бы на Пикете, в Сростках. Из разных концов СССР и из-за рубежа понаехало традиционно много писателей и актеров, родственников и друзей Василия Макаровича, и почитателей его творчества. На клубной сцене сидели актеры, снимавшиеся в фильмах Шукшина и три его дочери – Оля и Маша вместе, а Катя поодаль от них. Сводные сестры не дружили. Свое выступление (которое, кстати очень понравилось слушателям) я закончил словами: «Человек рождается сам. И умирает сам. Так и Шукшин!»