Формула преступления

В тишине голос Федоры еле различался. Ванзаровым овладело странное спокойствие, которое в трудную минуту отметает все лишнее. Чтобы силы отдать вниманию и логике.

— Сыскная полиция, — резко заявил он и заставил себя зайти в нишу.

Мальчика спасали домашними средствами, какие знали. Заворачивали в уксус, притирали, заставляли пить, но все было напрасно. Головка ребенка неестественно запрокинулась, рот чуть приоткрылся. Очевидно, перед смертью мальчика мучила кровавая рвота. Выдержать это зрелище было невозможно.

Родион отвернулся и приказал себе собраться. Осматривать труп самому совершенно бесполезно, тут нужен врач. Причина смерти не так важна. Сейчас главное — не упустить улики, которые могли остаться в этом кавардаке. Он обошел комнату, стараясь запомнить любую мелочь, каждую деталь.

За дверью раздался шорох. Расталкивая слуг, в детскую влетел запыхавшийся господин с докторским чемоданчиком. Он так спешил, что потерял где-то шляпу.

И тут же кинулся в нишу. Нагнулся над телом, пощупал пульс, посмотрел зрачки и отошел молча. Досаду и горечь надо было на ком-то сорвать.

— Вы кто такой? — строжайше спросили Ванзарова. — Посторонним здесь делать нечего. Убирайтесь живо…

Пришлось объяснить, что гость уже не посторонний. Доктор выразил удивление такой расторопностью полиции, брезгливо пожав плечами. Но теперь спросили с него.

— Тасич Сергей Иванович, — представился доктор. — Домашний врач этого семейства.

— Почему опоздали?

— Опоздал? Да я за десять минут добрался, чуть лошадь не запорол. Сколько предупреждал: чуть что — сразу посылать за мной. Понадеялись, что сами справятся. Вот результат.

— Такое уже случалось с… Альбертом?

Тасич презрительно скривил губы:

— Такого, господин полицейский, случаться не могло. У младшего Сундукова было… слабое сердце, диагноз вам все равно ничего не скажет. Но сердце здесь ни при чем.

— Поясните. Я плохо знаком с медициной.

— Разве сами не видите? Или вас этому не обучали?

— При осмотре трупов обязан полагаться на мнение эксперта. К сожалению, здесь его нет. Сейчас пошлю в участок, — ответил Родион с невозмутимым видом.

Сергей Иванович присмотрелся к полноватому юноше в великолепном костюме без галстука.

— В сыскной полиции все имеют возможность так одеваться? — спросил он.

— Только те, кто по долгу службы выполняет особое задание. Иногда во фрак, иногда в лохмотья нищего. Как придется.

— Ах вот как… Не подумал…

— Необходимо ваше предположение о причине смерти.

— Предполагать тут незачем. Я не криминалист, но скажу наверняка: отравление.

— Сильный яд?

Тасич заинтересовался:

— Почему вы так решили?

— Еще три часа назад ребенок был здоров и полон сил, — ответил Ванзаров. — Должно быть, что-то быстродействующее.

— Вынужден вас огорчить: самый примитивный мышьяк… Оглянитесь, следов достаточно.

— Не знал, что от мышьяка наступает такая быстрая смерть.

— Обычно — да. Но тут другой случай. Я наблюдаю Альберта с самого его рождения. Отцу его давно говорил: с таким больным сердцем нужен особый режим. Но Сундуков упрямый, как… сам видели. Его наследник должен жить нормальной жизнью — и точка. Вот результат. Достаточно небольшой нагрузки на организм, дозы мышьяка, например, и сердечко не выдержало. Стоило чуть подтолкнуть, и ниточка оборвалась. К сожалению, даже если бы успел, мало что можно было сделать.

— Кто знал о диагнозе?

Доктор искренно удивился:

— Все. Никакого секрета из этого не делалось. Сундуков гордился, как сын растет назло мне. Это он так заявлял.

— Есть предположения, как яд попал в организм?

— Наверняка только вскрытие определит. Думаю, самым обычным образом: через рот. С какой-то пищей. Я, конечно, еще посмотрю тело, но сомнений практически нет.

Хлопнув себя по карманам, словно птица на взлете, Родион извлек солонку:

— Буду крайне признателен, если определите, что в ней…

Осторожно принюхавшись, Сергей Иванович отвинтил крышку, на ладонь пересыпать не стал, а использовал чайную ложку, вынул из саквояжа флакончик с пипеткой и капнул. Горка соли окрасилась коричневым колером.

— Это не экспертиза, а фокус доморощенный, — пояснил он. — Но в нашей сельской местности меня не раз выручал. Вам, как полицейскому, наверно, известно, что две трети отравлений совершается мышьяком. Жена мужа приревновала, муж вообразил, что сосед — любовник его благоверной, ну и так далее. В порыве страсти используют то, что под рукой. Да что вам рассказывать… В общем, поздравляю: у вас полная солонка чистого мышьяка.

Кто-то вежливо кашлянул за плечом. Дворецкий, как всегда невозмутимый, принес известие: господина Ванзарова срочно требуют. Без промедления и задержки.

Войдя в кабинет, Родион не застал хозяина на привычном месте. За письменным столом виднелось кожаное кресло. Распахнутое окно обильно вливало свежий воздух, но запах валериановых капель слышен отчетливо. Родион сделал шаг к двери, но хриплый голос приказал:

— Стой, где стоишь.

В углу кабинета, рядом с сигарным столиком, возвышалось вольтеровское кресло. Голос шел оттуда. За высокой спинкой кресла Сундукова не было видно, торчал лишь краешек брючины с лакированным носком ботинка.