Формула искренности, Слр, 18+

Кивает. — У меня была клиническая смерть после аварии. Я видел. — В самом деле?! — Да. — Да. Значит, свет! – сглатываю я. — Но мы не можем трансформировать свое сознание в этот свет, потому что нас отягчает карма, психические наработки и начинаем проседать вниз. И сразу после этого абсолютного света мы начинаем воспринимать «добрых божеств». Полотно тхёдол бардо отражает в нас самое светлое, что мы наработали, превращая это в события и переживания – встреча с Христом, умершей матерью или детьми. Это светлое, теплое… То, на что мы молились и мечтали. И мне кажется сейчас, что ты – это моё «доброе божество». — А что происходит потом? — А потом… а потом «гневные божества», Матвей. Всё, чего мы боялись и ненавидели. Если не удалось синхронизироваться с добрыми. — Гневные… — Да. — Чего ты боишься?

Я очень боюсь, что ты узнаешь, как реально обстоят дела, Матвей и превратишься в Игоря. Очень!

Глава 37

Солнце светит в окно, заставляя глаза закрываться. — Я хочу на аттракционы… — бормочет она. – Американские горки хочу… с тобой… — Сходим. За…

«втра». – затыкаюсь я. — Когда захочешь сходим.

Теона вырубается, ее веки закрываются. Мы все время не высыпаемся, стараясь отобрать у времени всё, что можем. Трахаемся, болтаем, философствуем, смеемся. И иногда она просто вырубается, как сейчас.

А я опять открываю гугл и ищу хоть какую-нибудь подсказку. Перебирая множество заболеваний, их признаки, которые могут хоть как-то вписаться в те крохи информации, которые она дала. Пусто. Либо лечится, либо отражается на внешности, самочувствии… Либо совсем экзотика.

Что это может быть?

Больше всего меня пугает то, что мы уже пару суток вместе, а она не выпила ни одной своей таблетки. И это не в первый раз. Но заговорить об этом я не могу, вспоминая ее истерику. Завтра. Попробую завтра.

Вдыхаю поглубже. Из кухни густой ванильный запах с оттенками гари. — Тея!! Ты ничего не забыла?

Ее глаза распахиваются и увеличиваются. — А я говорила!

Несется в кухню. Я следом. Вырываю у нее полотенце и сам открываю духовку доставая пирог.

Переглядываясь, недоверчива его рассматриваем.

С одной стороны — темный «брауни», с другой… пепелище! — Давай, выкинем? — Предлагаю отрезать пострадавшую в пожаре часть. Остальное попробовать реанимировать. — Чем? — Не знаю. Может, кремом?

Она по-хозяйски ныряет в мой холодильник доставая сметану и сгущенку. — Смешать? — Сметану со сгущенкой? — Так не делают? – начинает посмеиваться она. – Я предупреждала… — Смешивай! — И какао… У тебя есть какао? — Нет. — А кофе в крем добавляют? — Погугли… — Это скучно! Пирог авторский. — Тогда мне интересно, что там в этом корже! — Лучше тебе не знать… А миксер есть? — Только вибратор. — Ммм!!

Наш пирог похож на тонкий месяц, Теона выливает на него темно-коричневый крем. Пахнет кофе, ванилью, жженым сахаром. — Готов? – отламывает вилкой кусочек. — Ну… — с сомнением смотрю я. – В виду отсутствия у нас завтра, мне, наверное, не страшно больше ничего!

Решительно забираю кусочек с вилки. Жую. — И?…

Отрицательно качаю головой. — Не пробуй. — Серьезно?! – разочарованно. — Я старалась! Выкидываем? — Да, ты что?? — улыбаюсь я. – Это моё! — Вкусно что ли?! – подпрыгивает.

Отламываю пальцами еще кусочек, она открывает рот, но я съедаю сам, посмеиваясь над ней. — Ах ты! — тоже отламывает, но вместо того, чтобы съесть, опять скармливает мне. – Ну, можно пробовать или нет?! Вкусно? — Редкостная гадость! – обваливаю я посильнее кусочек в креме. – Не вздумай.

Половина «месяца» уже съедена.

И мы боремся за последние кусочки нашего «испорченного» пирога.

Доедаем. Теона макает палец в крем и облизывает. — Может, запишешь рецепт, пока не забыла. — А смысл?

Быстро проезжаю эту тему. — Обувайся! — Куда мы? — Купим еды.

Заглядывает в экран моего бука.

Да, бл*ть! — Не делай этого, — поднимает глаза. – Я здорова. — Окей.

Теона в своих домашних шортиках, моей рубашке и бейсболке. И мы сметаем с полок всё, что вызывает аппетит. Её кулинарные эксперименты – это весело. А грузиться уже сил нет ни у неё, ни у меня.

На кассе, она резко разворачивается, утыкаясь губами мне в плечо. Я чувствую, как колотится ее сердце. Это пугает меня. — Тея… — резко закрывает ладонью мне рот, отстраняясь и открывая широко глаза.

Уворачиваюсь. — Что?..

Стреляет глазами в мужчину перед нами. Вокруг него нетерпеливо пляшут две маленькие девчонки-близняшки, выпрашивая какие-то сладости. — Кто это? – прижимаю к себе. — Моя «Душа», Дали, — одними губами. – Тихо. Потом.

Мужчина оглядывается. Теона, словно чувствуя, вытягивается по струнке, пряча опять на моем плече свои губы.

Он уходит, раздавая девчонкам сладости. — Он знает тебя в лицо? — Нет. Но… Мне кажется встреться мы в упор, сразу бы узнал! Особенно, если бы ты назвал меня по имени. Уф…. – выдыхает она облегченно. — Я ревную! Останови это. — Что? — Переписки. — Уже скоро! Если успею…

И я опять закрываю тему.

Мы лежим вдвоем на мягком шезлонге, на лоджии. На улице уже темно. Наша бутылка вина пуста.

Тесно и не очень удобно. Но, пи**ец, как проникновенно близко.