Формула искренности, Слр, 18+

Вдоль набережной на асфальте какие-то экспозиции, очень много музыкантов, художников, флеш-мобы, что-то еще… Эта импровизированная живая улица тянется на пару километров вперед, сворачивая на пешеходный мост.

Мы медленно идем в обнимку, разглядывая как рисуют портреты.

В руках у Теоны сладкая вата и она периодически кормит меня ей, отпуская всякие пошленькие шутки, про недостаточно широко открытый рот. И я затыкаю её частыми поцелуями.

Нам круто и легко, как подросткам.

Останавливаемся у художника рисующего углем. Пару минут разглядывает модель. Потом несколько уверенных линий, удивительно точно передающих черты лица и эмоции! — Вау! — восхищенно.

Обнимаю ее крепче. — А нарисуйте нас, пожалуйста, — протягиваю ему купюру.

Он молча разглядывает. Потом делает несколько движений углем, протягивая нам портрет.

Очень крутая работа. Стильно…

Переглядываемся. — Нравится? — Эмоционально, — касаются ее пальчики моего силуэта на листе. — Выразить так через несколько линий… — Давай купим рамку? — Давай, — опускает она взгляд. — Но ты оставишь ее себе. На память обо мне, ладно?

Внутри неприятно сводит, словно мы расстаемся насовсем. — Тея… — вдыхаю поглубже, продолжая задыхаться от этого болезненного ощущения. — Пойдем, пойдем… — тянет меня за руку куда-то.

Иду. К горлу подкатывает непроглатываемый ком. Торможу резко. Ее рука дергается в моей. Она растеряно поворачивается.

Сминаю наш портрет, выкидывая его в урну. — Почему ты так сделал? — Я не хочу ничего «на память». Ты делаешь мне больно. — Мне казалось, ты хотел чувствовать что-то настоящее. Чем плоха такая боль? Разве она не придает ценности происходящему?

Мы стоим друг напротив друга. — Зачем ты так, Тея? — Жизнь так устроена, Матвей. Разные обстоятельства случаются и мы друг друга теряем. — Ты говоришь так, как будто ты умираешь. Если это так — скажи мне прямо. — Я не умираю. Но я могу умереть. Как и ты. И любой другой человек. У каждого из нас вероятность пятьдесят на пятьдесят каждое мгновение. Может произойти все, что угодно. Меня может сбить машина сегодня, так ведь? — Допустим. — А может тебя. Или оторваться какой-нибудь тромб и … рухнуть крыша дома… поскользнуться в ванной и… — Ну нельзя же жить, постоянно об этом думая, Тея! — Почему? — хмурится она. — Когда ты знаешь, что «завтра» у тебя с большой вероятностью нет, «сегодня» становится полноценным. — Это — причина отсутствия у нас «завтра»? — Будем считать — да. — И всё?.. — Всё.

Но внутри меня не отпускает.

Её губы неуверенно дергаются в улыбке. — Ты — варвар! Уничтожил такую красивую вещь. — Ты — варвар! — тоже неуверенно улыбаюсь я. — Ты говорила, что я красивый, а теперь уничтожаешь.

Со смехом она тянет меня к смотровой площадке.

Наклоняемся над перилами. Темная вода… — Не грусти, Сталкер! Хочешь, я прыгну для тебя в этот омут?

Критически поглядываю на ее наряд. Под ним нет бюстгальтера. Проходящие мимо мужики и так застревают взглядами на ее охренительной пышной и высокой груди. — Прямо в этом? — Я могу снять… — провокационно улыбаясь. — Нет!!

Закатывается от смеха. — Я не смогу тебя вытащить, если вдруг ты будешь тонуть, — ухмыляюсь я ей, чтобы не слишком уж зазнавалась. — Тонуть я не умею. Я — дельфин!

Зажимаю ее у бортика, целуя в плечо. — Так мне снять?… — Нас заберут за хулиганство! — Подумаешь… Не в первый раз! — С кем я связался?… — вздыхаю я, но обнимаю ее за талию, пряча спиной от прохожих.

Она ведет плечами и лямочки скользят по ним вниз. Краешки ее ореолов оголяются. — Вау… вау… — прижимаю ближе, обнимая за плечи и зажимая между нами ее грудь, чтобы никто не увидел этот вид.

Опускаю глаза. Ткань скользит еще немножечко ниже. Я вижу темные соски. Поднимаю глаза. Мы встречаемся взглядами. Её — шкодный и горячий. — Красиво?

Залипаю глазами там снова, разглядывая все горячие детали. Подавляю стон. — Хулиганка. Как я пойду дальше?

Её пальцы скользят вдоль моей натянувшейся ширинки. — Тихо! — перехватываю ее пальчики, возвращая лямочки от сарафана на плечи. — Вот теперь договаривайся с ним, — стреляю глазами вниз, — чтобы лег на место!

И мы тихо угораем, ловя губы друг друга.

Навстречу идут дети, несут яблоки в карамели на палочках. — Хочу такие… — облизывается Теона и мы идем искать.

И уже далеко зайдя на пешеходный мост я вдруг понимаю, что меня напрягает.

Колено, черт его дери!

Мы идем уже километра три. Боль не такая, как раньше. Но довольно значительная. И это под блокадой! Врач сказал не нагружать.

Неуверенно останавливаюсь, оглядываюсь.

Все столики остались далеко позади. Мимо несутся велосипедисты и девчонки на роликах. — Что случилось? — всматривается в меня Теона. — Да… — раздраженно развожу руками и признаюсь. — Колено. Нельзя мне пока столько ходить. Нужно немного отдохнуть. — Тебе больно? — Терпимо. Но если перегружу, останется хромота. А я бы не хотел, конечно, хромать рядом с такой красивой девушкой.

Оглядывается, наверное, тоже в попытке найти лавочку или столик. Но на мосту их нет. — Минуту!

Оставляет меня, сбегая к толпе подростков.