Формирование философии марксизма

А. Юнг пытался доказать, что Фейербах в своей критике христианства занимает ограниченную, земную позицию, между тем как Вселенная – это не одна только наша Земля. Осмеивая это возражение против материализма, Энгельс заявляет: «Вот так теория! Как будто на Луне дважды два – пять, будто на Венере камни бегают как живые, а на солнце растения могут говорить! Как будто за пределами земной атмосферы начинается особый, новый разум, и ум измеряется расстоянием от солнца! Как будто самосознание, к которому приходит в лице человечества земля, не становится мировым сознанием в то самое мгновение, когда оно познаёт свое положение как момент этого мирового сознания!» (1, 1; 484 – 485). Здесь Энгельс истолковывает «мировое сознание» как осознание человечеством мира в целом, в его развитии, включающем в себя в качестве самого существенного развитие человечества. Еще рано говорить о материализме, но материалистические тенденции уже выявляются.

В этой связи целесообразно рассмотреть поэму-памфлет «Библии чудесное избавление от дерзкого покушения, или Торжество веры», созданную Энгельсом в содружестве с Э. Бауэром в июне – июле 1842 г., т.е. тогда же, когда была написана статья против А. Юнга. Эта поэма, несмотря на ее шуточный характер, является, на наш взгляд, примером самокритики внутри младогегельянского движения со стороны его наиболее радикальных представителей. Поэма-памфлет написана якобы от лица пиетиста, который, сокрушаясь по поводу повсеместно распространяющегося неверия, обращается к господу богу с мольбой приблизить день суда над скверной человечьей. Господь отвечает пиетисту, что еще не пробил час для труб и надо подготовить верующих, для чего он, господь, решил поставить во главе их Б. Бауэра, который пока еще заблуждается, но вскоре станет на путь благочестия и посрамит атеистов.

Узнав о предстоящем преображении безбожника Бауэра, праведные души ликуют и славят всемогущего творца. Но тут вмешивается в дело сам лукавый, чтобы расстроить планы господни, не отдать ему Б. Бауэра. Находящиеся в пекле Гегель, Вольтер, Дантон, Наполеон и другие великие грешники требуют от сатаны, чтобы он не медля поднял восстание против господа бога и отомстил верующим, которые пренебрегли всем тем, чему учили их эти грешники. Так, Гегель восклицает:

Я жизнь свою науке посвятил,
Учил безбожью, не жалея сил,
Возвел самосознанье на престол я,
На божество успешно штурм повел я.

Но мне стать жертвою невежд пришлось,
Меня истолковали вкривь и вкось;
И, наложив на умозренье цепи,
Рождали чушь, одну другой нелепей.

…

Итак, я жил и мыслил столько лет
Напрасно, сатана? Держи ответ!
Когда ж придет за нас могучий мститель,
Отродья набожного истребитель?

Сатана отвечает Гегелю и другим своим верным рабам, что они не напрасно трудились и теперь им найден преемник, который возглавит на земле войну против праведников. Сатана является к Б. Бауэру и убеждает его начать борьбу против веры. С этой целью сатана посылает Бауэра в Боннский университет:

Там на развалинах духовной нищеты
Свободомыслию алтарь воздвигнешь ты!

И вот Бауэр проповедует атеизм в Бонне. Разгорается битва между сторонниками Бауэра, безбожниками, и ревнителями веры. Последние терпят поражение, несмотря на помощь, которую им оказывает университетское начальство и сам господь бог, посылающий на битву с Баузром ортодоксальнейших теологов. Между тем в Лейпциге, в кабачке, где обычно собираются литераторы, восседают А. Руге, О. Виганд («богохулителей издатель постоянный») и поэт Р. Пруц, известный как развратитель невинных сердец безбожными стихами. Все трое охвачены смятением, так как потерпели очередное поражение в борьбе с цензурой. Виганд даже думает, что следует отказаться от борьбы и примириться с правительством. Он возглашает:

Итак, протянем же друг другу руки, братья,
И вместе заключим правительство в объятья.

Но тут в кабак врывается сатана и начинает стыдить своих было приунывших приспешников:

Как стыдно мне теперь, что доверял я вам,
Вам, львиной шкурою прикрывшимся ослам.

Воодушевленный сатаной Руге спешит в Берлин к своим единомышленникам-младогегельянцам. В этой связи характеризуются, разумеется с позиций пиетиста, берлинские «Свободные»:

Что Якобинский клуб? Собрание детей
В сравненьи с мерзостной, безбожной ратью сей.