Фонтан мечты

Он закрыл глаза, а когда открыл их, то увидел что-то яркое, неожиданно яркое в неярком свете утра. Роза. На полу валялся бутон. Должно быть, он выпал из кармана Амелии. Туда она его впопыхах засунула. Он поднял цветок с пола и понюхал. Лепестки завяли, но запах все еще держался – сильный и завораживающий.

Ромео и Джульетта. Его зачерствевшая, чуждая романтике душа сжалась при мысли об этой паре. Да, он не солгал, строчки Шекспира он процитировал по наитию.

И она тоже была права – так он пытался сказать ей, да и себе, о том, что их ждет впереди.

Смерть и склеп.

Он смотрел «Ромео и Джульетту» в театре в Нью-Йорке два года назад. Шедоу тоже был тогда в городе и захотел пойти в театр. Они прихватили с собой двух дам – сестер-близнецов. Он думал, что не сможет высидеть пьесу от скуки, но ошибся. Кто-то может сказать, что Гамлет куда сильнее, но ведь принц датский на самом деле был рефлексирующим занудой, и пьеса тоже ни о чем – к чему ходить вокруг да около, когда дело-то, в общем, житейское. Убей дядю, женись на девице и запрети ей шататься туда-сюда. А вот Ромео – с ним все было в порядке. Хороший парень, умеющий владеть мечом и не боящийся любить. Но слишком порывистый и невезучий. Для сцены – нужно, но для настоящей жизни – совсем ни к чему.

Шедоу любил обе пьесы, он вообще обожал театр. Он и в жизни был актером. Совсем недавно, до несчастья с «Отважным», он мечтал купить долю акций Нью-Йоркского театра и спонсировать бродячие труппы. Господи, дай ему дожить до этого.

Нилс разнервничался и стал ходить по комнате. Подошел к окну. Дождь перестал, но небо было затянуто тучами. Там, за воротами сада, город продолжал жить как ни в чем не бывало. Повозки, кареты с грохотом катились по улице. Лондон вообще не спит.

В дом шум с улицы почти не проникал. Слуг не было, потому не было и суеты, шума, связанного с выполнением хозяйственных работ. Наверное, поэтому сегодня в доме можно было услышать городской шум. Чуть более отчетливо. И еще услышать, как трепещут листвой деревья сада. Нилс закрыл глаза, снова открыл их. Ничего особенного он не увидел.

Он очень устал. Устал до такой степени, что не мог отличить реальность от фантазии. Такое с ним бывало. Он знал, что крайнее утомление рождает галлюцинации. Надо заварить еще кофе. Он спустился на кухню, оставив Шедоу ровно настолько, чтобы заварить кружку крепкого кофе, вернулся в спальню брата, выпил горячий черный напиток и почувствовал себя чуть бодрее. Амелия проснулась уже за полдень.

Проснувшись, она не сразу поняла, где находится. Потолок у нее над головой был бледно-голубым, портьеры на окнах темно-синие. Совсем не похоже на привычную обстановку. Она лежала, уставившись в потолок, постепенно освобождаясь от остатков сна. И, когда сознание ее окончательно прояснилось, она рывком села.

Шедоу.

Откинув покрывало, Амелия соскочила с постели и бросилась к двери. Только на пороге она поняла, что на ней нет обуви. Схватив ботинки в руки, она выскочила в коридор.

В доме было очень тихо, и в луче света, проникавшем в помещение из щели между портьерами, плясали пылинки. Амелия остановилась, прислушиваясь, но ничего не услышала, кроме отдаленного гула города. Только этот луч света и указывал на то, что был день.

Амелию охватило беспокойство. Не зная точно, в каком направлении идти, она открыла ближайшую дверь и заглянула внутрь. Нилс сидел у кровати. Глаза его были закрыты, и можно было подумать, что он спит, но стоило ей открыть дверь пошире, как он встрепенулся.

– Что там?

У нее было ощущение, что в нем жила пружина – мощная, сжатая до предела и в любой момент готовая распрямиться.

– Это всего лишь я, – с некоторой осторожностью сообщила она. И только тогда до нее дошло, что она явилась сюда неумытая, непричесанная, заспанная. Она хотела было пригладить волосы, но вспомнила, что в руках у нее ботинки, и поставила их на пол. – Как он?

– Температура не поднялась выше. Должно быть, твое лекарство работает.

– Он просыпался?

Нилс покачал головой.

– Он пару раз что-то выкрикивал, но слов я не разобрал.

– Ничего?

– Ни единого слова. – Он поднялся и провел рукой по волосам. – Который час?

– Я не знаю. – Она подошла к окну. – Наверное, часа два или три. Не надо было мне так долго спать.

– Напротив. Ты нуждалась в отдыхе. Я бы разбудил тебя, если бы ему стало хуже. – Он потянулся и провел ладонью по подбородку, недовольно поморщившись. – Мне надо побриться.

Лично она считала, что он никогда еще не выглядел так искушающе мужественно. Но говорить об этом, разумеется, не стала.

– Я останусь с Шедоу.

Он кивнул и вышел, оставив ее наедине со своими мыслями. Но, прежде чем отдаться вольному течению своих дум, она проверила, горячий ли у больного лоб. Сильного жара не было. Если бы им удалось победить двухголовое чудовище – жар и заражение, если бы организм Шедоу был достаточно силен для того, чтобы бороться с заражением... Если бы...