Фонтан

Едва только щётка касается его правой ступни, как в один миг, вскочив с постели, он хватает её на руки и, смотря на её сверкающие озорные глаза, нежно целует в губы.

— Надо же, помогло… — издевательским тоном, улыбаясь, говорит она и целует его в ответ.

Передразнив её, он также делает неожиданно серьёзное лицо, сжимает губы и нахмуривает брови.

— Марина, постой… Я должен тебе кое-что сказать.

Изменившись в лице, она смотрит на Колосова и обеспокоенно спрашивает:

— Что случилось, Ярик? Милый, ты чего?

В этот момент он снова широко улыбается и целует её.

— Люблю тебя, но ты такая вредина, что я готов таскать тебя на руках до тех пор, пока вся твоя вредность не вытрясется. — Произнося эти слова, он продолжает целовать Марину в разрумяненные щёки и влажные губы, при этом слегка подбрасывает её вверх.

Марина краснеет.

— Если любишь, то должен одеться, сию минуту. Нам ещё нужно заехать в магазин за тортом и фруктами.

Он продолжал наблюдать за ней.

Какие же у неё прекрасные глаза — чистые как июньское небо. Её светлые длинные волосы частенько сводили его с толку, глядя на них, он мог мгновенно забыть обо всём и впасть в полуобморочное состояние.

Он выделял её улыбку, в уголках губ которой скрывались робкие ямочки. Маленькая, как бисерный шарик, родинка над верхней губой, тонкая, с лёгким пушком шея, изящные кисти рук с тонкими пальцами. Восхитительная миниатюрность говорила о нежности и беззащитности её натуры.

Колосов, жмурясь, словно от лучей солнца, продолжал:

— Ты мой цветок, а я твой шмель, или же лучше будет сказать, пчёл мужского пола.

Смотря на него с некоторой укоризной, качая головой, она ответила:

— Не устал держать такой большой цветок, а, шмелёк?

Опустив её осторожно на диван, продолжая улыбаться, он стал надевать рубашку, джинсы и куртку.

Через некоторое время он стоял полностью одетым и причёсанным.

— Всё… к бою готов, — всё ещё улыбаясь, сказал он ей.

Собрав сумку, она с изумлением осмотрела Колосова.

— Скажешь тоже. Они полюбят тебя, потому что уважают мой выбор.

Колосов быстро рассортировал вещи на полу. Собрав свои, он положил их в комод.

— Мандаринка, пойми, я не умею притворяться, ты это знаешь.

Марина что-то отложила для стирки, затем подошла к комоду и достала оттуда некоторые вещи Колосова.

— Вот и прекрасно, будь самим собой, именно за это я тебя и полюбила.

Марина поцеловала Колосова, и они вышли на улицу, где игралась детвора в чистых лучах апрельского солнца, где бабушки решали на скамейках глобальные мировые проблемы и где птицы заливались радостным пением, репетируя свою новую тёплую песню.

* * *

Они стояли перед дверью квартиры её родителей.

Марина с серьёзным видом причёсывала его непослушные волосы, антеннами смотрящие в разные стороны.

— Ну вот, теперь они не смогут устоять перед таким зятьком, — пытаясь таким образом разрядить обстановку, Марина произнесла ободряющую фразу и подарила Колосову глубокий, нежный поцелуй.

Дверь неожиданно распахнулась, он не успел среагировать.

На пороге появилась красивая женщина лет сорока, с красивой фигурой и волнистыми волосами цвета платиновый блонд.

— Мооня… ну наконец-то вы приехали! — она перевела свои широкие светло-зелёные глаза в сторону Колосова, он заметил, что у неё так же, как у дочери, менялся цвет глаз в зависимости от яркости освещения.

Она резко развернулась, встав боком между дверью и стенкой, и её уже серо-голубые глаза уставились на него с неким житейским, оценивающим прищуром.

Повернувшись к ним спиной, она тоном школьной учительницы, делая при этом широкий хозяйский шаг в синих спортивных штанах, ушла в сторону кухни.

— Проходите и дверь закройте. Запасные папины тапки ты знаешь, где находятся. — Не оборачиваясь и на ходу поправляя прическу, мама Марины лёгкой походкой ускользнула на кухню, откуда доносился запах свежеиспечённых пирогов.

— Ну вот, видишь, а ты боялся. Ну как тебе моя маман? — спросила Колосова улыбающаяся Марина, доставая с нижней обувной полки домашние тапочки.

— Такая же красивая и грациозная, как ты, — ответил он и, осматривая прихожую, добавил:

— Осталось теперь увидеть твоего папу. Ты в него такая миниатюрная?

— Угадал, именно в него. — Взяв его за руку, она ещё раз посмотрела на него, поймав уже знакомое ей выражение его смущённого лица.

Марина вновь решила приободрить Колосова:

— Не переживай, всё будет хорошо, продолжай быть самим собой. Пойдём, главное — познакомить тебя с папой.

Взявшись за руки, они прошли по уютной прихожей к открытой двери. Из комнаты доносились песни русского шансона.

Отец Марины представлял собой упитанного мужичка маленького роста, с заметным пивным животом, детскими нежными щеками и забавной лысиной на голове — этакий настоящий хоббит-семьянин. Примерно такой образ тут же промелькнул в голове у Колосова, и он улыбнулся.

Главе семейства на вид было лет пятьдесят. Приветствуя молодых, он расположился в кресле перед телевизором, по которому шёл какой-то концерт, посвящённый памяти великого русского шансонье — Михаила Круга.