Фонтан

— Что за фигня? — спрашивает Уэйлон. Он оглядывается назад, но в темноте ничего не видит.

Нетруди пожимает плечами.

Он хлопает по карману пыльника. Револьвер по-прежнему там.

?

Они находят нужное место. Нетруди вызубрила инструкции наизусть. Она отходит, чтобы Уэйлон установил свет. Он сверяется со своим люксметром. Они, как говорят фотографы, охотятся за солнцем, но Уэйлон знает, что делает.

Он спокоен и сосредоточен. Все вокруг кажется кристально четким. Фотограф видит каждую мелочь. Царапину на кузове пикапа. Родинку над губой Нетруди. Содранный заусенец. Новое травяное пятно на сапоге. Время от времени он просит девушку что-нибудь подержать, и иногда она, как профессиональный кэдди, предугадывает, когда этот предмет ему снова понадобится.

Все готово. Это будет прекрасная смерть. И прекрасный снимок.

Это судьба.

Фатум.

Белка права.

Белка — это судьба.

Белка — это фатум.

Побеждай, Тимми. Будь первым со своей пластилиновой скульптурой.

Уэйлон вонзает треногу в холодную землю. Нетруди вставляет в камеру пленку. И новые батарейки во вспышку. Путем проб и ошибок им удается соорудить из толстой рыболовной лески спусковой механизм для револьвера.

Уэйлон запрыгивает в кузов пикапа, достает «писмейкер». Обматывает леску вокруг спускового крючка и предохранителя. Устанавливает револьвер на место. Готово.

— Труди, я хочу сказать тебе, ну, то есть ты, конечно, не Труди, но все равно. Это был величайший день в моей жизни.

Девушка хмурится.

— Что?

— Просто задумалась.

— Да?

Уэйлон смотрит на заходящее солнце. Быстро исчезающее за горизонтом. Осталось, самое большее, несколько минут.

— Подлинность. Такова твоя цель?

— Да, в идеале.

— И ты собираешься сделать всего одну фотографию.

— Верно.

— Может, тебе стоит сделать пару пробных выстрелов? Без лески, просто пострелять по мишеням. На тебе настоящие ковбойские сапоги, а это настоящая ковбойская пушка. — (Она всегда называет револьвер пушкой. На кораблях тоже пушки, говаривал ее папа, бывший моряк.) — Стыдно убить себя, не сделав из него пару-тройку выстрелов. Кроме того, тебе нужно испачкать руки порохом.

Уэйлон смотрит на часы. Снимает их, протягивает девушке. Смотрит на солнце. Еще минуты две в запасе.

— Хорошо, только быстро. Вон у того кострища куча банок.

Нетруди бежит к кострищу. Берет в руки несколько банок и кладет на сгиб локтя, точно младенцев. Затем находит обугленную кассету с пленкой. Поднимает ее.

— Интересно, что на ней?

— Скорее всего, ничего, — отвечает Уэйлон. — Выбрось ее.

Нетруди засовывает кассету в карман куртки. Подбирает еще несколько банок.

— Где? — спрашивает она.

Уэйлон указывает на старые заборные столбы, соединенные ржавой проволокой, точно порванными гитарными струнами.

Девушка ставит банки на столбы. Спешит обратно.

Уэйлон делает шаг вперед, прицеливается.

Фатум

Судьба.

Он оглядывается через плечо на Нетруди.

— А, он самовзводный, — говорит она. — Ты можешь нажать на спусковой крючок, а можешь большим пальцем взвести курок, а потом нажать на спусковой крючок.

Он взводит курок большим пальцем.

Бах.

Дзынъ. Банка улетает.

Курок.

Бах.

Дзынъ. Банка улетает.

Курок.

Бах!

Бум. Банка улетает, но не так далеко, как две предыдущие.

— Бум? — удивляется Нетруди.

Они подходят к третьей банке. Из-под печеной фасоли. Та пробита только с одной стороны. Нетруди наклоняется. Уэйлон тоже наклоняется. Нетруди берет палку, поднимает ею банку, с усилием вскрывает деформированную крышку. Внутри виднеется что-то коричневое. Коричнево-красное, смешанное с остатками фасоли.

И две безжизненные черные бусинки.

Это белка.

— Кажется, она нашла свою судьбу, — говорит девушка. И встает. Вытирает руки о джинсы. — Черт. Похоже, твой свет ушел.

Уэйлон стоит неподвижно, уставившись на консервированную печеную белку с фасолью.

— Ну и ладно.

— Что ты намерен делать?

— Хочу построить деревянный дом.

— Я имею в виду — сегодня.

— Не знаю, — говорит Уэйлон.

— Можем взять фильм в прокате. И доесть заказанную еду.

— Да, было бы неплохо.

Уэйлон передает револьвер Нетруди. Она открывает барабан, вытряхивает гильзы и кладет их в карман куртки. К пленке.

Вместе они возвращаются к пикапу. Нетруди оглядывается на банку. Уэйлон тоже. Они смотрят друг на друга.

— Глупая белка.

ЧАСТЬ II.СОЗИДАНИЕ

Судостроение

Хрясь.

Хрясь.

Это звуки слышны даже в тумане.

Хрясь.

Кувалдины ребра.

Сильные руки поднимают ее на ноги. Когда она отрывается от пола, под ребрами у нее снова стучат дубовые поршни. Перед затуманенным взором вспыхивает божественный свет, проплывают призрачные очертания, линии и узоры. Мимо проносится кричащая женщина Мунка, и вновь воцаряется тьма.

Нажим. Подъем.

Хрясь.

Хлюпкое и насильственное исторжение.

Ловец жемчуга с захлебывающимся вздохом выныривает на поверхность океана.

?