Фонетическая программа слова как инструмент типологической классификации славянских диалектов

Сохранение локализации в зубном ряду у фрикативных согласных перед передненебными/​палатальными аффрикатами допустимо в серболужицких диалектах: cysćejšy, žywnosć, šěsć, gózdźik, rozdźěliś, sćelna [SS 13:126]; sćixa, usčejšy, rosćenuś, rozdźěliś [Ibid.: 130]; здесь же показаны и результаты ассимиляции — śćěna, śćakly, śćerpny, śćogno, źdźećimi, źdźělʼba, źdźimaś, roźdźěliś, а также kašć, šćerńe, jěždźić. Допустимость сочетаний sć, sč, zdź (zʒ́) отражает известное противодействие внедрению антиципации в процесс образования фонетического слова. Это же подтверждается отсутствием ассимиляции по месту образования в таких нижнелужицких примерах, как ja som nʼisša//​nʼiša, bošco, kryšc//​kryśc, raśc, mošc//​mośc [Калнынь 1967: 174, 175].

В описании болгарской фонетики в [Андрейчин 1978: 52] в качестве признака разговорной речи приводятся примеры ассимиляции по месту образования зубных и передненебных фрикативных — лъсци (< жц), ишчакам, беш шум, ш чук, вис си (< жс). Примеры из диалекта: с, з > шʼ, жʼ перед передненебным спирантом (сочетание одинаковых спирантов часто сокращается) — шʼа́пка, ашʼ шʼи́х, а‿жʼуԝʼа́х (< жж < зж), съ‿жена́ си, ԝʼи́шʼе (< шʼшʼ); шʼ > с перед с — нас си́на [Калнынь, Попова 1993: 156—158].

Иной тип синтагматически обусловленной ассимиляции зубного и передненебного фрикативных следующему смычному согласному показан в хорватских и сербских говорах в [Peco 1980: 29, 105, 176]. Здесь в позиции перед p, b, k, g происходит аффрикатизация спирантов z, š, ž — veǯba, čpìjun, čkòla, čkembàr; čkola, čkòdljiv, čkoljka, ròʒga, mòʒga, mùʒga, bẽʒga. Механизм изменения предполагает, что антиципация смычки предшествует образованию первого спиранта, способствуя тем самым его аффрикатизации. Можно думать, что в основе этого лежит восприятие консонантного сочетания как артикуляционного целого. То же в македонском говоре [FO 1981: №99] — cʹkala, cʹkara, cʹkitam, čkart, čʹkulaf, čʹkolo.

Регрессивная ассимиляция фрикативных согласных зубного и передненебного ряда — это черта общая для восточнославянских диалектов, хотя и реализуется в них с разной интенсивностью.

В украинской орфоэпии [Курс 1951: 205—206] ассимиляция по месту образования актуальна для всех фрикативных зубных и передненебных согласных. Это — зж > жж; зч > жч, шч; сч > шч; здж > ждж; шсʼ, жсʼ > сʼсʼ, зʼсʼ (нама́зʼсʼа), шцʼ > сʼцʼ; жц > зц. Примеры из гуцульских говоров: бежжа́нноһо, бежʼджʼерһи, шчехʼіў, шʼчʼім, рошчехра́ти, нешший, һрусʼцʼі (Путильский р‑н); шше́тий, рожжʼе́лʼвали, шчоловʼі́ком, бле́шче, пра́шʼчʼета, бешʼшʼе́пкʼі, һру́сʼцʼі, кне́сʼцʼі (кнешка), рʼі́с сʼі́но, не мос сʼі́дати (< мож < можеш), міз за́нними, ву́чисʼсʼе (Раховский р‑н).

В белорусских диалектных текстах [Крывіцкі, Падлужны 1984: 191] примеры ассимиляции фрикативных в раж:ы́тца, рышчапʼі́цʼ, је́шча. Примеры из полесского говора (Лунинецкий р‑н) — шшыцʼ, шшу́райу, жжанка́мʼі, ма́шча, ре̑шча, һра́шʼ чы́шчу, на по́сʼцʼі, лʼі́псʼ сʼе̑ном, лʼі́бзʼ зʼімо́йу, ву́чысса, прыйежджа́й [Калнынь, Масленникова 1981: 238, 304].

В русских диалектах ассимиляция фрикативных согласных не происходит в сочетании шц (мышцы, онежцы) и ограничена в шс. Последняя — только в возвратной форме praes 2 sg. Севернорусский говор (Холмогорский р‑н) — вы́шшого, шшко́лы, бʼеш штано́ф, ж жено́й, вʼек ижжыла́, врожʼ жы́тʼ, бро́жʼ жо, в то же время в этом говоре произносится сʼвʼесʼцʼе́нна клʼа́дʼба, вы́тасʼцʼілʼі, есʼцʼо́//​ешчо́, т. е. ш > с перед цʼ, явившимся результатом проникновения цоканья в шч (из *tj, *skj).

Говор Пинежского р‑на имеет палатальный спирант сʺ, который перед зубной аффрикатой цʼ перемещается в зубной ряд — косʺецʼ и косʼцʼом; соответственно и с > сʺ перед сʺ — росʺсʺеку, ісʺсʺела́; а также рошшумʼе́лʼісʺ, жжолта́, жжолʼе́зом, дошчо́цʼкʼі, подлʼе́цʼісʺсʺе.

Южнорусский говор (Моршанский р‑н) — шшы́тʼ, жжыма́тʼ, шʼчʼі́сʼтʼітʼ.