Фонарь Диогена

– Мне тоже плесните, больно хорошо она пошла под эту изумительную закуску! – попросил Веронезе. – Возвращаюсь к теме нашего разговора: вот я и озадачился. Какой смысл вводить меня в заблуждение, если ложь раскроется сразу, как только я переступлю порог вашего дома?

– И она раскрылась! – нервно хихикнул Никита.

– Да! Вот негодяи, опорочили имя такой потрясающей женщины! Я увидел вас, Вилечка, и все мои сомнения разом отпали. Разве может такая изумительная женщина совершить прелюбодеяние и опорочить честь своего мужа? Никогда в это не поверю! Никогда! Никогда! – воскликнул Лоренце, страстно посмотрел на «супругу» Никиты и подвигал бровями вверх-вниз.

– Спасибо, Лорик, – Вилечка зарумянилась и хлопнула еще одну рюмашку водки, не закусывая. – Да, я верная жена и буду предана мужу до гробовой доски.

Лоренце отчего-то помрачнел.

– Завтра я попрошу юристов, чтобы…

– А пойдемте, я все-таки пруд вам покажу! – снова влезла Глаша. – Чтобы ваши сомнения развеялись окончательно.

– Пошла отсюда вон! – сквозь зубы процедил Никита и взглянул на горничную так, что она стала заметно ниже ростом и попятилась задом к выходу. – Невозможная девица! Учу ее хорошим манерам, учу – все без толку. Как она три курса иняза закончила – не понимаю, – развел руками Верховцев.

– Так и гнали бы ее к чертям, – бесхитростно предложил Лоренце, впервые продемонстрировав свое истинное нутро, то, о котором подробно было изложено в его досье.

– Выгоню! Теперь точно выгоню! Раньше не мог, жена ее очень любила…

– Любила? – переспросил Лоренце. На секунду за столом воцарилась тишина. Веронезе пристально смотрел на Верховцева – а Верховцев тупо взирал на Веронезе.

– Никитушка, ну с чего ты взял, что я Глашку разлюбила? – выручила Верховцева Вилечка. – Неужели ты не понимаешь, что она так глупо себя ведет, потому что очарована нашим дорогим Лориком! Поэтому она и выманивала его из-за стола, хотела немного пообольщать его у пруда! Молодость! Ладно, беседуйте, господа и синьоры, а мне пора макароны варить, – сообщила Вилечка и поднялась из-за стола.

– Ээээ… – сказал Никита Андреевич.

– Макароны? – крякнул Лоренце.

– Ну да, вы же итальянец, а значит, любите макароны, – заявила супруга. – Поэтому на горячее я решила приготовить для вас спагетти по-русски. Скоро вернусь, не скучайте, мальчики.

– Никогда не пробовал спагетти по-русски, – озадачился Веронезе.

– Я тоже… – протянул Никита.

– Что вы сказали? – переспросил итальянец.

– Я говорю, что… что Вилечка не перестает меня изумлять. Сколько лет с ней живу, а все удивляюсь. Она у меня и готовит превосходно, и добрая, и умная, и кра… си… мпа… многогранная! Вот какая у меня жена. Люблю ее больше жизни!

– Да-да…

– Вам водочки еще плеснуть?

– На этот раз я воздержусь, спасибо. Что-то захмелел я с непривычки, голова кружится. Если позволите, пока готовится горячее, я выйду в сад, воздуха свежего хлебну… э-э… глотну… в общем, подышу, чтобы прийти в норму.

– Может быть, лучше вы приляжете? Раз у вас голова кружится… – с надеждой предложил Никита, но Веронезе, к его ужасу, отказался.

На негнущихся ногах Верховцев проводил гостя на улицу.

– В саду недавно проводили химобработку: короеды, тля и колорадские жуки замучили. И воздух в саду вовсе не свежий, – предпринял он последнюю попытку удержать итальянца от прогулки.

– Что вы говорите! Надеюсь, короеды и тля больше вас не беспокоят? – полюбопытствовал Веронезе, шурша ботинками по гравийной дорожке и осматривая владения Никиты. – Было бы жаль, если бы такой прекрасный сад уничтожили вредители.

– Не беспокоят, – вздохнул Верховцев. – Спасибо, что оценили. Это все Лилечка, ее работа, – объяснил он, что было чистой правдой.

Садом занималась жена, точнее, садовник под ее чутким руководством, и оформлен он был, по ее утверждению, в модном нынче английском стиле. В чем именно заключается своеобразие английского стиля, Верховцев не понимал. Чем с утра до вечера занимается Петрович – тоже. На его взгляд, выглядело все довольно запущенным. Соринки, цветы, кустарники – все вперемешку, из серии «что выросло, то выросло». Даже культивируемый женой лилейник рос словно бы сам по себе.

– Прелестно-прелестно! – восхищался Лоренце, приближаясь к пруду. – Ваша жена обладает потрясающе тонким вкусом. Во всем – совершенство, безупречность и гармония!

«Ща будет тебе и гармония, и совершенство, и кофе с какавом», – злорадно подумал Верховцев. Неожиданно он перестал бояться и дико разозлился.

– Мы пришли! Вот он, наш прудик, в котором плавает труп любовника моей жены! Напрасно вы не поверили анониму, – с сардонической улыбкой заявил Верховцев. – Можете лично удостовериться – труп племянника Калистратова действительно там! – Никита хохотнул и весьма невежливо подпихнул Веронезе поближе к декоративному водоему.

– Шутник вы, Никита Андреевич, – похлопал его по плечу синьор Веронезе. – Неужто вы думаете, что я настолько наивен? Мой принцип – не доверять никому. К сожалению, статус обязывает.

– Сочувствую.