Folie a Deux (СИ)

Всё нормально. На днях обедала со своим братом и всё ещё удивляюсь, что это на него вдруг нашло. Покинуть офис ради ланча с младшей сестрой это что-то новенькое. Так же, как и его мрачный вид. Он, конечно, не впервые предстал передо мной хмурым и не в настроении, но таким раздражённым я не видела его очень и очень давно. Я пыталась спросить, хотя с ним это всегда заранее обречено на провал. Он скрытный буквально до жути. Но если дело в Кэтрин, и если она снова выносит ему мозг, считая, что что-то от него недополучает, то хороший секс быстро заставит её забыть об этом. И воцарится временное затишье.

Я блокирую телефон, будучи не в силах ответить на это так, будто мне совершенно всё равно. Только что неизвестная женщина, по отношению к которой у меня как не было, так и не наблюдается никакого сочувствия, стала казаться чуть менее вымышленной и абстрактной. Она обрела полное имя… Кэтрин Андерсон. Наверняка интернет знает, какая она. Как выглядит, насколько высокая, цвет волос, стаж в браке, часто ли появляется с мужем на публике, и производят ли они при этом впечатление счастливой супружеской пары, и насколько красивые у них сыновья. Я едва не захожу в браузер, но останавливаю себя почти в самый последний миг. Мне это не нужно. Ревновать и ненавидеть ту, на чьём месте я никогда не буду. Выяснять, сколько лет его детям, чтобы высчитать, когда он стал отцом первого младенца. Это совершенно нерационально. Вредно. И почему-то больно.

Моника?

Если он ничего не сказал, откуда у тебя такие мысли?

Я всё-таки бываю у них дома и обожаю своих племянников, даже если не кричу на каждом углу, что мой брат владелец миллиардного состояния. По-моему, его брак уже давно изжил себя. Я не расстроюсь, если он однажды развалится. Мальчишки всё равно будут в порядке, и Кэтрин тоже не останется на улице. Четырнадцать лет. И двое детей. Многие в наше время не выдерживают и половину этого срока. Хотя, может быть, он и вовсе не женился бы на ней, если бы не залёт.

Ладно, я примерно поняла, но не думаю, что твой брат хотел бы, чтобы ты рассказывала мне подробности его жизни. Это его личное дело. В общем-то мне пора возвращаться в гостиницу. Я ещё не собрала вещи.

Увидимся как-нибудь на следующей неделе?

Может быть. Сейчас пока ничего не могу сказать. Всё будет зависеть от моей занятости.

Хотя бы напиши мне, как приземлишься.

Хорошо, Грейс.

На следующий день по возвращении домой я чувствую себя скверно. Ощущать себя так нет ни единой причины, но, тем менее, моё тело занимается тем, что лежит в кровати и обнимает подушку. Впрочем, это не длится сильно долго. В дверь кто-то стучит, и мне приходится выйти в прихожую.

— Мисс Гейнс?

— Да, это я.

— Это вам, — незнакомый мужчина протягивает мне небольшой пакет, напоминающий те, в которые укладывают покупки в модных бутиках, и разворачивается кругом, как только я обхватываю ручки пальцами. Я задумываюсь о том, что веду себя пренебрежительно по отношению к собственной жизни, принимая что-то от постороннего, только когда он уже почти скрывается из виду.

— Но от кого?

— Мне было велено просто отдать это и не отвечать ни на какие вопросы. Всего хорошего, мисс.

Я наблюдаю за его дальнейшим уходом в полном молчании. Мне больше не о чем его спрашивать. В моём окружении есть лишь один человек, отдающий приказы и ожидающий их беспрекословного выполнения. Райан чёртов Андерсон.

Садясь на тумбу в прихожей, я думаю над содержимым бархатной квадратной коробки в течение нескольких часов. Хотя, скорее всего, это вряд ли возможно, но по ощущениям всё именно так и есть. Но непреодолимый зуд в кончиках пальцев рано или поздно одерживает верх, и увиденное меня… ослепляет. Ожерелье из золота. Круглые бриллианты, количество которых однозначно перевалило за один десяток, с платиновой оправой непосредственно вокруг камней. И записка с адресом и временем. Встреться со мной, Моника. Встретиться с тем, кто явно считает возможным меня купить? Да без проблем. Только это вряд ли будет так, как он себе представляет.

Ровно через полтора часа я вхожу в здание ресторана, и меня вовсе не удивляет то, что внутри он совершенно пустой. Райан Андерсон может и не такое себе позволить. Он сидит за одним из столиков, накрытым белоснежной и отутюженной скатертью, и благодаря ковру, приглушающему шаги, обнаруживает моё появление далеко не сразу. Это даёт мне возможность рассмотреть облик мужчины в мельчайших деталях, чтобы запомнить, но я обрываю себя сразу же после взгляда на узкий чёрный галстук. Иначе будет сложнее претворить задуманное в жизнь. Может быть, даже невозможно. А я должна. Во что бы то ни стало.

— Моника, — он будто бы рад мне. Увидев меня, его прежде опущенные глаза словно вспыхивают огнём и оживают. Осматривают моё тело с ног до головы. Что ж, пусть будет так. Так или иначе я одевалась не только для себя. В большей степени это для него. Прозрачное платье, украшенное блёстками, с кожаным бюстгальтером и мини-юбкой под ним. Чёрные туфли на тонких каблуках. Распущенные волосы. Если уж помирать, то с шиком.