Фокс Малдер похож на свинью

Очень любил показывать. Собирал автомат, наряжался в резиновый костюм против химической атаки. Непонятно, где он его достал, потому что в школе у нас таких до него не было. Очевидно, забрал из армии. Одевшись, стоял перед всем классом и смотрел на нас через маленькие круглые отверстия. Иногда издавал звуки, но сквозь резину его было не разобрать. Об этом он не догадывался, поэтому продолжал там внутри разговаривать. Когда снимал верхнюю часть – лицо счастливое, красное, – кто-нибудь обязательно просил его показать еще раз. Он никогда не отказывал. Ему это нравилось. Нравилось, что все смеются. Особенно девчонки. Видимо, в армии с этим проблемы. Тоска по женскому смеху. Особые интонации немужских голосов. Намного выше и отчетливей. Никакого гудения, никакой хрипоты. Ну, и волнует по-другому, конечно же.

Снова надевал огромный резиновый колпак и начинал отдавать самому себе команды. Шумел внутри костюма. Резко поворачивался направо и налево, маршировал по классу между рядов. Отдавал честь. Маленький нелепый космонавт.

Невысокий рост: у них с директрисой это было семейное.

* * *

Почему капитан появился в моей жизни?

Главное – не думать о таких вещах перед сном. Ворочаться с боку на бок и ждать, когда сможешь уснуть. Никогда.

Видимо, что-то было в твоей природе. Позволило ему появиться. Предполагало его соотнесенность с тобой. Вот и думай – чем ты заслужил это счастье?

Интерес к женщинам.

Когда девчонки исчезали в конце коридора, Эдуард Андреевич говорил, что блондинки все равно лучше брюнеток. Лидия Тимофеевна, разумеется, хороша: талия, фигура – все у нее на месте, но Елена Николаевна все-таки на порядок выше. Учитывая, что обе только что закончили институт, последняя выглядит гораздо моложе. То же самое и насчет форм. Блондинки значительно живописнее.

«Горбунов! – говорил он, подходя к нам и раскачиваясь на носочках. – А почему у курицы сисек нет?»

«Не знаю, товарищ капитан», – отвечал Горбунов, которому каждый урок приходилось отдуваться.

«Потому что у петуха нету рук».

Здесь неизбежно наш одобрительный смех. Мой в том числе. Горбунов широко улыбается.

Было ясно, что Елена Николаевна нравилась капитану больше, чем Лидия Тимофеевна.

«Ну что с этой Лидии взять? Черная, худая, мечется по всей школе, как будто у нее шило в заднице».

Опять смех. В шестнадцать лет многое кажется смешным. Шило в учительской заднице не исключение.

Вообще-то они были подруги. В смысле – Елена Николаевна и Лидия Тимофеевна. На переменах сидели в столовой за одним столом, шушукались после обеда в учительской. Инстинкт самосохранения. Естественное поведение во враждебной среде. Поодиночке их переловили бы за полгода. Екатерина Михайловна была далеко не единственной, кто на них точил зубы. Желающих попить крови было достаточно. Хотя Брэма Стокера никто особенно не читал. Непрогрессивный писатель.

Елена Николаевна преподавала математику, и капитан Эдуард Андреевич обычно напирал именно на этот факт: «Алгебра – это сила. Ты посмотри, какой у нее тангенс! Такого тангенса днем с огнем не найдешь».

Имел он в виду математику или саму Елену Николаевну – нам не всегда было понятно, однако чувствовалось, что слово «тангенс» капитана волнует.

На картошке он норовил оказаться в том же автобусе, где был ее класс. Подсаживался к ней поближе и начинал шутить.

Армейские балагуры.

Призрак Василия Теркина, одержимого страстью к молоденьким учительницам математики. Бедный Твардовский.

«Что-то где-то на привале все заслушались бойца».

Капитан любил рассказывать о своей собаке.

Пункт номер два.

Хотя женщин он, конечно, любил больше.

Собаку он тоже привез из армии, как и резиновый костюм против химической войны. Она охраняла зэков где-то на северной зоне и славилась тем, что могла загрызть человека. Особенно когда тот бежит. Однажды ошиблась и побежала за замполитом всей зоны. Замполита зашили, а собаку хотели расстрелять. И тут капитан предложил свои услуги. Не в смысле палача, а в смысле усыновления. Видимо, в детстве любил читать Джека Лондона. Благородный, мужественный и немногословный герой спасает обреченного пса.

«Вот и встретились два одиночества».

Кикабидзе такое даже не снилось. Капитан Эдуард Андреевич и спасенный им пес. И дома под кроватью резиновый костюм. А в автобусе, полном десятиклассников, на соседнем сиденье – Елена Николаевна с мощным тангенсом. От такой картины у кого хочешь голова закружится – не только у капитана внутренних войск в отставке.

Пса звали Черный. Странное имя, но звучное. Тем более что собака действительно вся была черная. Абсолютно как ночь. Ни одного пятнышка.

* * *

Короче, мне исполнилось шестнадцать лет, и родители перевели меня в эту школу.

Кунсткамера Петра Первого.

Очевидно, это было связано с переездом. Теперь уже точно не вспомнить. Это была пятая или шестая школа.

Родителей за такие вещи надо сажать в тюрьму. Меньше будут метаться с места на место и купят наконец этот несчастный велосипед.

«Ну, ты ведь уже большой. Ты понимаешь, что велосипед слишком громоздкий. Он не войдет в наш контейнер. И потом, нам нужны деньги на поездку в Сочи…»