Флот двух океанов

То, что Шорт считал пониженной, Вашингтон воспринял как полную.

В общем, после 27 ноября проводились обычные учения и патрулирование, личный состав пользовался увольнениями и отпусками на выходные. Пирл-Харбор и Оаху были не готовы, ни морально, ни физически, к тому, что случилось 7 декабря. Как сказал один офицер «такое состояние было результатом повышенной бдительности в течение нескольких предыдущих месяцев, которая оказалась напрасной».

Однако адмирал Киммель успел принять вовремя одну важную меру. 28 ноября он отправил авианосец «Энтерпрайз» из Пирл-Харбора под командованием контр-адмирала Хэлси, чтобы доставить на Уэйк истребители морской пехоты. Хэлси в свою очередь приказал уничтожать любой подозрительный корабль или самолет, встреченный по пути. 4 декабря Хэлси отправил эти самолеты, а 7 декабря уже подходил к Пирл-Харбору. Кроме того, 5 декабря адмирал Киммель послал оперативное соединение с авианосцем «Лексингтон» под командованием контр-адмирала Ньютона, чтобы доставить 25 бомбардировщиков на Мидуэй. «Саратога», третий авианосец Тихоокеанского флота, покинул Пирл-Харбор для текущего ремонта на Западном Побережье. Таким образом, 3 авианосца, уничтожение которых стало бы более страшным ударом, чем гибель всех линкоров, 7 декабря в Пирл-Харборе отсутствовали. Это была легкая ухмылка бога войны, немного скрасившая разгром.

Теперь вернемся в Вашингтон. Службы разведки армии и флота читали всю японскую почту. Они перехватывали, расшифровывали и переводили все сообщения из Токио своим представителям в Вашингтоне и других местах. Из этих депеш было ясно, что война на Дальнем Востоке вероятно начнется на уикэнд 29 ноября. Однако когда точно и где именно — осторожное японское правительство предусмотрительно не доверило даже сверхсекретному дипломатическому коду. Каждая крошка информации, полученной из этих сообщений, и из других источников, была зловещей. Но ни дата, ни цель не упоминались. Когда прошло воскресенье 30 ноября, и ничего не стряслось, в официальном Вашингтоне раздался дружный вздох облегчения. Капитан 2 ранга Артур Г. МакКаллум из службы разведки флота считал, что ситуация остается достаточно серьезной, чтобы 4 декабря отправить на Гавайи новое военное предупреждение. Однако адмирал Старк отказался делать это, считая, что и так уже слишком часто кричал: «Волк!»

До 7 декабря были расшифрованы и переведены 2 японские депеши, из которых можно было догадаться о готовящейся атаке Пирл-Харбора. Первой был приказ из Токио консулу в Гонолулу сообщать не только о приходящих и уходящих военных кораблях, но также сообщить точное место стоянки каждого корабля. Адмирал Киммель мог оценить всю важность этого сообщения, но ему не предоставили такой возможности. Разведка флота просто выкинула ее, так как подобные приказы рассылались японским агентам во всех крупных портах мира. В подобном контексте требования к консулу в Гонолулу указывали на атаку Пирл-Харбора не больше, чем на атаку Сан Диего, Панамского канала, Нью Йорка или Рио де Жанейро. Тем не менее, отказ передать это сообщение в Пирл-Харбор, грязным пятном лежит на Вашингтоне. Можно утверждать, как это делал адмирал Тэрнер на слушаниях, что военного предупреждения от 27 ноября было вполне достаточно, чтобы насторожить Киммеля. Но, как заметила Роберта Вольстреттер: «Если волнуется отправитель, предупреждение оказывает больше действия».

Адмирал Старк и контр-адмирал Тэрнер, начальник группы планирования ВМФ, 7 декабря в 9.15 находились в офисе Старка, когда начальник разведки ВМФ контр-адмирал Уилкинсон и капитан 2 ранга МакКаллум, начальник дальневосточного сектора, получили перевод 14-й части японского меморандума, в которой говорилось о разрыве дипломатических отношений. Но даже 14-я часть не содержала объявления войны и не угрожала немедленной атакой. Через час капитан 2 ранга МакКаллум получил копию распоряжения Токио своим послам уничтожить шифровальные машины после того, как нота из 14 частей будет представлена государственному секретарю Хэллу в 13.00. Воскресенье было довольно странным днем, а время еще более необычным для вручения дипломатической ноты. Что это могло значить?