Флора и фауна

И сдалась — позже пожалею и посетую на себя, но пусть хоть раз совершу безумный поступок и дам волю телу, душе и сердцу.

Он осторожно снял с меня кофту и медленно провел по коже от шеи до живота, лаская и любуясь.

— Как тебя зовут? — спросила я, стягивая с него пиджак.

— Бройслав, — прошептал, словно не веря то ли тому, что мне это интересно, то ли тому, что я хочу его не меньше, чем он меня. Я рванула его рубашку так, что брызнули пуговицы в стороны, и провела по литой груди, чуть царапая кожу ноготками. Она была удивительной — гладкой, нежной, сладкой.

Он стянул с меня брюки, прижал к себе, целуя мне шею, лаская грудь и бедра. Мои ногти непроизвольно впились в его грудь, я выгнулась, поддалась к нему, готовая отдаться. Мне безумно нравилось, что он смотрит мне в глаза, и каждый шорох мыслей отображается в его глазах, на лице. И видно, что он хочет меня до крика, и боится, что я воспротивлюсь, и готов послушаться, хоть это потребует от него большого усилия воли.

В этих глазах не было похоти, банального единовременного плотского желания, в них жило нечто большее, притягательное и недосягаемое, как звезда в небе, сметающая всякие преграды и сомнения.

Бройслав склонился надо мной и нежно, боясь, что я оттолкну его, коснулся губ.

— Нет, — прошептала, чувствуя, как кровь начинает бурлить в венах от его взгляда, его близости. — Поцелуй, — потребовала.

— Так? — спросил тихо и принялся исследовать языком мой рот. Я застонала и почувствовала, как Бройслав начинает упираться мне в промежность, входить осторожно, но решительно. И сама не ожидала сладкого вскрика от себя. И увидела радость в его глазах.

Он выпил мой крик до последнего тона, и мне было безумно приятно это, а еще больше, его нежность и напористость одновременно. И взгляд, что не уходил в сторону, не скрывался за занавеской ресниц.

— Ты ненормальный, — прошептала, поддаваясь ему навстречу.

— Да. Как и ты.

Я обхватила ногами его бедра, обняла за шею — Бройслав улыбнулся:

— Ждала, — выдохнул в лицо с болью и страстью. — Мы не могли не встретиться, правда?

Я рассмеялась, чувствуя, как от его движений начинает кружиться голова и внутри становится горячо и приятно: пусть болтает что хочет, только не останавливается.

— Девочка моя…

Руки ласкали грудь, гладили кожу, нежа ее. Я облизнула его губы, проникла язычком ему в рот и услышала стон, от которого невольно застонала сама. Глаза мужчины покрылись туманом.

— Еще, — попросил.

— Не много хочешь? — улыбнулась лукаво.

— Нет… Я скучал, если б ты знала, как я скучал о тебе, — провел дрогнувшими пальцами по моим губам, плавно двигаясь, беря меня нежно, неторопливо. Улыбка сползла с моего лица, судорога острого желания исказила лицо:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мы не виделись целую вечность… я осатанел без тебя, любовь моя.

В этот момент я закричала от наслаждения и словно уплыла куда-то далеко-далеко от всех печалей и забот, от себя, от этого мира — но осталась с Бройславом.

Его пальцы сплелись с моими и губы выпили крик до дна. Он со стоном ткнулся лбом в столешницу рядом со мной.

— Кто ты такой? — прошептала я, решительно себя не понимая. Я смотрела в потолок, но не видела его — вся без остатка, до самых аксон я была во власти мужчины и радовалась тому! Мне было настолько хорошо, что с чем бы я не пыталась сравнить это ощущение — не могла.

Бройслав повернул ко мне лицо и прошептал обводя пальцами овал лица:

— Твой муж.

— Муж?! — меня подбросило. — Спасибо, господин хороший, но вы поторопились…

— Нет, я чуть не опоздал, — обнял меня, не желая выпускать. Мой взгляд невольно остановился на его руке, на родимом пятнышке на тыльной стороне ладони в виде сердечка. Точно такое же было у меня на спине, на лопатке. Что за ерунда творится? Мистика какая-то!

Бройслав заметил мой взгляд и хитро улыбнулся:

— Что-то напоминает? Это? — провел пальцем по моему родимому пятну. — Согласись, подобные случайности невозможны.

— Ерунда, — отмахнулась назло ему и себе. Я начала приходить в себя и появилось сожаление о совершенной глупости, что могла привести меня к рабству и гибели, как мою мать.

Потянулась за одеждой и вспомнила об охране, но, оглядев залу, никого не увидела. Какая чуткость! Интересно, в какой момент они ретировались?

Бройслав внимательно наблюдал за мной, жег взглядом спину, пока я не прикрыла ее кофтой.

— Что это за тряпка?

— Что выдали. Я предупреждала — фасон не мой.

Подумала и, стянув ее, откинула подальше, решив заменить его рубашкой. Голубой шелк приятно ласкал тело и прикрывал бедра, а две оставшихся в живых пуговицы вполне способны были удержать рубашку на теле. Рукава, правда, придется закатать.

Бройслав щурился как сытый кот, наблюдая за мной с улыбкой. Мне чудилось, что ему доставляет большое удовольствие видеть на мне свою рубашку, еще теплую, пропитанную его парфюмом.

— Ты кто и что тебе нужно от меня?

— Все.

— Что «все»? Конкретизировать сможешь или сначала в душ? Я бы тоже не отказалась. Твои шакалята сутки держали меня в гробу, а там душа не было.

— Где держали? — посерьезнел и насторожился.

— В гробу. Гарик сказал, что это твоя идея.