Флёр

— Все в порядке, — пробормотал Тедди, чувствуя себя неловко. — Дело в том… я просто подумал… черт подери! — Что-то попало в поле его зрения, и он с облегчением прекратил этот неприятный разговор. Повернувшись к Флер, он произнес: — Если не ошибаюсь, появился наконец ваш высокий иностранец. Ваш избавитель.

— Не может быть, где же он? — взволнованно воскликнула Флер.

— Вот в той приближающейся к нам карете. Нет, не в первой, во второй. Неужели ты его не видишь? Он сидит рядом с маленьким смуглым парнем с чахлой бороденкой и растрепанными волосами.

— Да! Это он! Значит, он еще в Лондоне. Боже, как я рада!

Полоцкий, услыхав об этом, вытянул шею и с интересом начал оглядываться.

— Тот маленький смуглый парень, как вы изволили выразиться, — произнес он с большим удивлением, — его превосходительство Михаил Каменский, представитель русского императора на Всемирной выставке!

— Значит, мой незнакомец тоже русский. Как же я не догадалась!

— Он высокий, красивый и смелый. Вы должны были догадаться, — ответил Полоцкий.

— Он заметил тебя, Флер, — сообщил Тедди.

— Послушайте, сэр, вы его знаете? Как его зовут? — прошептала Флер Полоцкому, не спуская глаз с приближающейся кареты.

Полоцкий посмотрел на свою спутницу. Лицо ее под зеленой шляпкой вспыхнуло, глаза загорелись огнем. Флер крепко сжимала руки на коленях. Ему почудилось, что он слышит учащенный стук ее сердца. Она была очень красивой, и от этого у него становилось грустно-грустно и сладко на душе — красота всегда вызывает такие чувства у истинного русского.

— Да, я его знаю. Его фамилия Карев. Граф Карев.

Обе кареты поравнялись. Высокий незнакомец, не спуская с Флер глаз, грациозным жестом не только приподнял шляпу, как предписано этикетом, но вообще снял ее, словно перед ним была не юная леди, а российский монарх. Каменский, который до этого оживленно с ним разговаривал, повернулся, чтобы увидеть, с кем это здоровается Карев. Его рука тоже машинально потянулась к шляпе. Флер, слегка наклонив голову в ответ на его приветствие, удостоила представителя царя лишь быстрым взглядом. Она не могла оторвать глаза от своего спасителя.

Все закончилось очень быстро. Кареты разъехались. Флер не хотела оглядываться, несмотря на острое желание. Тедди смотрел вслед Кареву. Тот, надев шляпу, бросил быстрый, пронзительный взгляд на Каменского, когда он, вероятно, попросил объяснить, что произошло. Тедди перевел взор с Карева на Флер. Увидев ее сияющие глаза, покрасневшие щеки, дрожащие от волнения полураскрытые губы, он неверно истолковал охватившие Флер чувства.

Флер, наверное, очень расстроена тем, что произошло с ней, — размышлял он. В следующий раз, когда они будут одни, он непременно объяснит ей, что этот человек не ожидал от нее никакой больше благодарности и не хотел ее. Она уже все ему сказала. Он, вероятно, был настоящим джентльменом и, несомненно, не почувствует себя оскорбленным из-за того, что она не попыталась выяснить его личность до этой нечаянной встречи. Теперь она может забыть обо всем и успокоиться.

Но Полоцкий объяснял себе возбужденное состояние Флер совершенно иначе, чем Тедди Скотт. Но тогда ему и в голову не пришла мысль, что мужчина почти сорока лет мог приглянуться молодой женщине.

Бал, который давала герцогиня Олдерни в Хардивей-хауз на Гросвенор-сквер в тот вечер, стал самым важным событием светской жизни в первую неделю работы Всемирной выставки. Флер с тетушкой и дядей уже обедали в Эпсли-хауз, правда, без отца, который в это время был приглашен на обед в Королевское научное общество. Герцог Веллингтон знавал отца сэра Фредерика через один банк и познакомился лично с самим Фредериком в палате общин. Более того, он был одним из видных поклонников матери Венеры, и несколько раз в прошлом тетушка приглашала его в гости. Таким образом, можно сказать, он поддерживал довольно близкие отношения с семьей Хоар.

Как хозяин он был всегда добр, предупредителен и любезен. Веллингтон никогда не скрывал своего восхищения перед красивой молодой женщиной. Флер это сразу почувствовала, когда ее представляли главнокомандующему вооруженными силами. Занимая относительно далекое место за громадным столом в просторной столовой, она думала о том, что, вероятно, все удовольствие от такого обеда в Эпсли-хауз заключается в самом приглашении, в оказанной ей чести. На собственном опыте она убедилась, что когда за столом собиралось больше двадцати гостей, то подаваемые смены блюд, как правило, уже остывали.