Флигель-Адъютант

По всему выходило — тут глубоко пустила корни иностранная агентура. Мертвенно-бледный мужчина с лысой головой — видимо, конторский — с отличной дикцией рапортовал об активности тевтонского Абверамта на Кафе. Орден тянул свои щупальца к Шемахани, подбираясь через нее к Леванту, где уже сейчас разворачивались первые стычки финикийских репатриантов с племенами башибузуков.

Моавитяне, один из наиболее могущественных союзов родов у башибузуков, провозгласили Кетсаль Савас, целью которого было утопить в море каждого финикийца, независимо от пола и возраста. К священной войне во имя Баала вот-вот должны были присоединиться филистимлянские кланы. Священная война против таких же баалопоклонников. Отменно!

За Кафом разворачивались эпохальные события, запущенные неким талантливым виндобонским художником с дурацкими усиками, которого прихоть судьбы и демократичное волеизъявление Капитула сделало Великим Магистром. Алоиз Раубаль стремительно становился одной из самых ярких звезд на политическом небосклоне Старого Света, наряду с президентом Грэем и Его Величеством. И это откровенно пугало.

Одиозные политики довели мир до Великой Войны, и у меня были веские причины думать, что второй такой мясорубки мир уже не переживет… По крайней мере — его выкрутит наизнанку, и он превратиться в нечто совершенно чуждое…

Император не был одиозным политиком. Он вообще политиком не был, поскольку никогда в жизни не стремился взять власть в свои руки и править в соответствии с постулатами той или иной идеологии. Абсолютная власть над миллионами подданных свалилась на его плечи случайно — по праву рождения и усилиями двух идеалистов: старого полярника и молодого поручика. И стоя тут, за этим столом, в окружении государственных мужей и военных деятелей, и глядя на Ванечку Царёва, который взмахом руки вершил судьбы страны и мира, я, черт меня возьми, убеждался, что всё это было не зря. Он был совершенно точно на своём месте…

А я — нет. И потому, как только совещание закончилось, вышел наружу, под сень лиственницы — обдумать услышанное. Искандер подошел тихо, как барс, легко ступая по хвое в своих мягких ичигах, и хлопнул меня по плечу:

— Брат! Ну вот, теперь ты настоящий горец, краса и гордость эвксинского народа! — он обвел взглядом новенький архалук. — Я вижу — высоко поднялся, м?

— Да и твой полет низким не назовешь, Искандер. Командующий Горской дивизией, ну надо же! — нашивки на его рукаве говорили сами за себя.

— Пришлось поднять зеленое знамя после гибели Аугена в Калдахарском ущелье. Шашки вон, кони — в галоп… Мы потеряли семьдесят человек за полчаса, но втоптали бригаду синих в грязь, и воды Калдахары были красными от крови безбожников!

— Но нейтралитет…

— Ха! — сказал Искандер, и я всё понял.

Одно дело — официальная верность Династии. А другое — неприятие горцами новых порядков, вводимых Ассамблеями. Все равны, но некоторые — ровнее? Для моих соплеменников лоялисты были кем-то вроде буйно помешанных, и отношение к ним выстраивалось соответствующее.

Нейтралитет по отношению к имперским добровольцам заключался в том, что их пропускали по горным дорогам, продовольствие и вино продавали за звонкую монету, и настоятельно рекомендовали держать винтовки разряженными, а клинки — в ножнах. Нейтралитет к лоялистам держался ровно до того момента, пока они хоть на шаг не переступали границу гор.

* * *

Император был занят императорскими делами, а мы сидели под деревом, пили темно-бордовое, почти черное вино, перекусывали копченым сыром, вяленым мясом и сорванными прямо с веток тут же, в роще, фруктами и беседовали обо всём на свете. Искандер, оказывается, успел жениться, и у него подрастало двое деток — первенец Дауд и любимица всей семьи — малышка Нина. Он заставил меня поклясться, что исполнив долг перед Императором, я обязательно приеду к нему в гости вместе с Лизаветой. Её он одобрил особенно — оказывается, ее семья была брату хорошо знакома. Он уважал господина Валевского за обязательность и принципиальность в делах, и неоднократно заключал с его предприятиями договоры на поставки в дивизию конской упряжи, обуви, снаряжения. И Лизу знал еще подростком.

— Хорошая девочка, чистая, воспитанная. Приезжай с ней, как свадьбу сыграете… Нет! Приезжайте к нам в село, там отгуляем! Вот это будет свадьба! А потом медовый месяц в горах… Я тебе гостевой домик так сделаю, сердце встанет, какая красота!

Я широко улыбнулся, представив себе бесконечную череду уставленных кушаньями столов в тени деревьев, зажигательные горские танцы, бесконечные здравицы… А почему бы и нет, в конце концов?

— Шеф! — сказал Иван, подходя к нам с видом довольно измученным. — Разве так поступают с ассистентами?

Искандер порывался вскочить, но я удержал его. Это был не Император, я снова видел Царёва, а потому…