Флибустьеры

— Бог простит вас, сеньор… Симоун. Он знает, что человек слаб, он зрит ваши страдания, и в том, что он, наказуя вас за грехи, уготовил вам гибель от руки тех, кого вы призывали к бунту, проявляется высшая справедливость. Господь обрек на неудачу один за другим все ваши замыслы, столь тщательно подготовленные: первому помешала смерть Марии-Клары, второму — плохая подготовка, третьему — чье-то таинственное вмешательство… Так склонимся же пред его волей и возблагодарим его!

— Вы полагаете, — попытался возразить больной, — воля его заключается в том, чтобы эти острова…

— …пребывали и далее в нынешнем плачевном состоянии? — докончил священник, заметив, что ювелир запнулся. — Этого, сударь, я не знаю, пути господни неисповедимы. Я знаю лишь то, что в тяжкую минуту он не оставлял народы, которые уповали на него, и был грозным судией их угнетателей; знаю, что всемогущая его длань неизменно помогала тем, кто, страдая от попранной справедливости, исчерпав все мирные средства, вооружался мечом, чтобы защитить свой очаг, свою жену, своих детей, свои священные права, которые, по выражению немецкого поэта, нерушимо и неприступно сияют в небесах, как вечные звезды! Господь справедлив, и он не оставит своей милостью ваше дело, дело свободы, без коей справедливость немыслима!

— Тогда почему же господь отвернул от меня свое лицо? — с горестным стоном спросил ювелир.

— Потому, что вы избрали средство, ему неугодное, — сурово отвечал священник. — Слава спасителя отечества не должна достаться человеку, который способствовал его гибели! Вы полагаете, что жизнь, запятнанную, изуродованную преступлением и несправедливостью, можно очистить и исправить еще одним, пусть последним, преступлением, еще одной несправедливостью! Пагубное заблуждение! Ненависть порождает лишь чудовищ, а преступление — преступников; только любви дано творить чудеса, только в добродетели — спасение! О нет, если родине нашей суждено когда-либо стать свободной, то путь к свободе не будет путем порока и преступлений, обманов и подкупа! Нет, избавление дается лишь как награда за добродетель, самопожертвование, любовь!

— Пожалуй, я готов согласиться с вами, — немного помолчав, сказал больной. — Да, я заблуждался, но неужели из-за моих заблуждений ваш бог откажет в свободе целому народу и дарует спасение людям куда более преступным, чем я? И так ли велико мое заблуждение рядом со злодействами наших правителей? Почему мои проступки должны в глазах бога перевесить стенания тысяч невинных? Почему он, поразив меня, не желает ниспослать победу народу нашему? Почему не прекратит страдания людей достойных и праведных, почему равнодушно взирает на их муки?

— Праведным и достойным назначено страдать, лишь тогда их идеи становятся доступны народу! Чтобы излились благовония, надо опрокинуть или разбить сосуд; чтобы высечь искру, надо ударить по камню! В гонениях, кои обрушивают на нас тираны, виден перст божий, сеньор Симоун!

— Я знал это, — пробормотал ювелир, — потому я и старался их ожесточить…

— Да, друг мой! Но при этом из сосуда изливались гной и грязь! Вы способствовали разложению общества, но не пытались пробудить в нем высокие стремления. Из брожения низменных страстей могло возникнуть лишь нечто омерзительное, уродливое. Пороки правительства, спору нет, пагубны для него, несут ему смерть, но они убивают также и общество, в лоне которого развиваются. Безнравственное правительство создает безнравственных подданных, бессовестные чиновники — жадных, раболепных граждан в селениях, бандитов и грабителей в горах! Каков господин, таков раб. Каково правительство, такова страна.

Наступило краткое молчание.

— Но что же тогда делать? — спросил больной.

— Терпеть и трудиться!

— Терпеть, трудиться… — с горечью повторил Симоун. — Ах, легко это говорить, когда сам не страдаешь, когда труд твой вознаграждается!.. Ваш бог требует от человека непосильной жертвы, от человека, который не уверен в сегодняшнем дне и не может рассчитывать на завтрашний! О, если б вы видели то, что видел я, — несчастных, затравленных людей, терпящих неописуемые пытки за преступления, в которых неповинны; если бы видели убийства, совершаемые: для того, чтобы скрыть собственные грехи или бездарность; если б видели отцов, оторванных от семей и брошенных на бессмысленные дорожные работы, от которых назавтра не остается и следа, словно они существуют лишь для того, чтобы, ввергать в нищету тысячи семейств… Ах, терпеть… трудиться… такова воля божия! Попробуйте убедить этих людей, что в их гибели — их спасение, что их труд приносит благоденствие их семье! Терпеть, трудиться… Но что же это за бог?