Флибустьерское море

Конечно, мало кто бывает в восторге от того, что о нем пишут другие, если только произведение не отредактировано им лично или, лучше, не написано под его диктовку. У Моргана подробное повествование хирурга вызвало особое неудовольствие, ибо выход английского перевода совпал с моментом, когда он впал в немилость; более того, перед ним вообще маячил грозный призрак тюрьмы. Нет, автор безусловно выбрал самое неподходящее врежет для напоминаний о грабежах испанских городов и перебитых им испанцах: Англией и всеми английскими владениями в мире правил преемник Карла II – Яков II[22], католик и друг Испании. Все знакомые с историей знают, что подвиги предаются забвению несколько лет спустя, и Морган очень надеялся на это. Увы, получилось иначе.

«Требуйте опровержения и выплаты компенсации за ущерб», – пишет он своему лондонскому поверенному Джону Грину.

Английский перевод вышел в двух издательствах. Владелец одного из них тут же согласился выпустить исправленное и дополненное издание с предисловием, во всем обеляющим Моргана. Но второй заупрямился, справедливо предположив, что судебный процесс окажется для него наилучшей рекламой. Фамилия его была Мальтус.

Все материалы этого процесса сохранились, с их копиями можно ознакомиться в крупнейших библиотеках Лондона. Потребованный Грином текст опровержения удивил всех посвященных в детали похождений его подзащитного:

«Сэр Генри Морган верой и правдой служит ныне здравствующему монарху, равно как он служил покойным государям, проявив себя на суше и на море человеком самых добродетельных устремлений, всегда противясь неправедным деяниям, как-то: пиратству и воровству, к коим испытывает глубочайшее отвращение... Он всегда ненавидел и продолжает ненавидеть буканьеров, промышляющих пиратством, поджогами городов и грабежом имущества подданных короля Испании, попирая тем самым все божеские и человеческие законы».

Судьи в тяжелых напудренных париках невозмутимо выслушали это. Никому в голову не пришло осведомиться, зачем святой апостол добродетели, каким желал предстать Морган, ездил в Маракайбо, Пуэрто-Бельо, Панаму и прочие места и почему испанский посол жаловался на него английскому королю.

– Мы требуем десять тысяч фунтов в качестве компенсации за нанесенный ущерб, – заключил свою речь Грин.

– Слово имеет защита ответчика.

Никого. Издатель Мальтус не ответил на иск, не явился в суд и даже не прислал своего адвоката. Решение суда: десять фунтов штрафа Мальтусу и двести фунтов компенсации Моргану за моральный ущерб.

Процесс этот представляет интерес главным образом с юридической и исторической точек зрения. Это был первый иск, поданный на издателя книги. Мальтус был оштрафован за клевету, и британское законодательство долго еще черпало вдохновение в следующей фразе из судебного вердикта: «Чем хуже истина, тем изощреннее клевета». Похоже, что единственным утешением для Моргана было постановление о выплате ему двухсот фунтов стерлингов. У нас нет возможности установить, получил ли он их в конце концов или нет.

В дымных кабачках Кардиффа и Ньюпорта и поныне стоит въевшийся за долгие годы запах пива, но моряки там больше не поют: они смотрят на мерцающий над стойкой экран телевизора. А еще полвека назад здесь, в Уэльсе, можно было услышать, как старые матросы (кое-кто из них плавал еще на деревянных судах) хором затягивали песню, сложенную, должно быть, вскоре после смерти Моргана:

Нет на свете моря,
Где не побывал
Флибустьер-валлиец,
Морган-адмирал.
Но покой он вечный
Лишь в земле обрел.

В декабре 1687 года Морган, давно уже не бывавший ни в каких морях, вновь воспрянул духом. Незадолго до Рождества он сидел за богато убранным столом с только что прибывшим в Порт-Ройял герцогом Альбемарлем. Тот был назначен на считавшийся престижным пост губернатора Ямайки.

Морган поднимал бокал за бокалом за здоровье своего товарища по лондонским похождениям. Нет нужды говорить, сколь он был рад вновь свидеться с юным аристократом. Адмирал вспоминал три года, проведенные в столице в шумных пирах, называл имена собутыльников и сотрапезников, имена женщин и – внезапно заходился в долгом приступе кашля. Герцог молча ждал окончания приступа, пытаясь скрыть тревогу и изумление при виде того, в какую развалину превратился гуляка-адмирал. Новоназначенный губернатор прибыл со свитой, достойной герцогского титула; среди прочих там был и врач, полковник Ханс Слоун. Несколько дней спустя он освидетельствовал Моргана у него в доме. Адмирал лежал в постели, не в силах подняться, «худой, с желтой кожей и пожелтевшими глазами, живот был сильно вздут». Туберкулез и цирроз печени в результате злоупотребления алкоголем – таков был диагноз.

– Ему уже ничем не поможешь, – сказал врач герцогу. – Он гибнет.