Флибустьерское море

Полицейская карточка в досье этого человека могла бы выглядеть следующим образом: Но, Жан-Франсуа, по прозвищу Олоне, родился в 1630 году во Франции в местечке Сабль д'Олоне, провинция Пуату. Глаза – голубые, волосы – каштановые, рост – средний, особых примет нет. Завербовался в возрасте двадцати лет в Ла-Рошели на три года в Вест-Индию. Точное местонахождение и характер работы в означенный период не установлены. Затем буканьер на Санто-Доминго, где неоднократно участвует в стычках с лансеро (испанскими кавалеристами). В 1665 году перебирается на Тортугу, выходит на морской промысел, где зарекомендовал себя положительно. В 1662 году получает от губернатора Жереми Дешана дю Россе жалованную грамоту и судно. Неоднократно возвращается на Черепаху с богатой добычей, но затем вынужден поставить свой истрепанный корабль на прикол. В 1664 году получает еще одно судно – от временно исполняющего обязанности губернатора Дешана де ля Пляса. В августе того же года выходит на этом судне в море. В последний раз был замечен три недели спустя в двухстах пятидесяти морских лье к западу от Тортуги при входе в Юкатанский пролив, где шел курсом вест. С тех пор от него не поступало никаких вестей.

Через сутки после встречи с испанским галионом в Наветренном проливе Жан-Франсуа Но со своим негритянским экипажем прибыл в Бас-Тер и поведал о пережитом приключении.

Его корабль потерпел крушение у побережья полуострова Юкатан. Уцелевшие моряки, едва добравшись до суши, были взяты в плен испанскими лансеро, которые повели их в соседний город Кампече.

– По дороге нам удалось напасть врасплох на стражу, нескольких убить, забрать у них оружие и вступить в жестокий бой с остальными. Все мои люди были перебиты. Я был ранен, однако притворился мертвым, и лансеро ушли, бросив нас в лесу. Немного погодя я встал, разделся, взял одежду одного из убитых испанцев и побрел к Кампече. Люди в городе плясали у костров, празднуя нашу гибель, и я пел и плясал с ними. В Кампече я пробыл несколько дней, пока не уговорил этих негров, бывших в рабстве у владельца рыбачьего баркаса, украсть хозяйскую лодку. Они раздобыли провизию, и ночью мы покинули Кампече.

Тысяча двести морских миль отделяют Кампече от Тортуги. Вначале предстояло обогнуть Юкатанский полуостров, затем пересечь одноименный пролив шириной двести километров, суметь попасть в Наветренный пролив и одолеть его коварные течения. Даже сегодня рыбаки, плавающие на сейнерах-тунцеловах с мощными двигателями, предпочитают избегать этого места. Но капитану Олоне на крохотной посудине с единственным парусом удалось пройти не только его, но и тысячу двести километров вдоль кишащего испанцами побережья Кубы.

Люди, внимавшие рассказу Олоне в таверне Бас-Тера, где он подкреплялся за столом вместе со своим чернокожим экипажем, обратили внимание, что на капитане все еще были лохмотья испанского мундира – доказательство истинности хотя бы части его рассказа.

– Вы свободны, как я обещал вам, – сказал Олоне беглецам-неграм.

На Тортуге к этому времени стали появляться бывшие рабы, освобожденные флибустьерами либо заплатившие за себя выкуп после участия в удачных пиратских набегах.

Но вернемся к Олоне. Несмотря на совершенный им беспримерный морской переход и прочие подвиги, репутация Жан-Франсуа Но как капитана в глазах властей Черепашьего острова была подорвана: два корабля за два года – это уж слишком! Олоне не стал проклинать судьбу (от него вообще никто никогда не слышал жалоб). Он понимал, что придется вновь начинать с нуля, как после прибытия из Европы в Вест-Индию на поиски счастья. Несколько верных приятелей раздобыли баркас попрочнее. Кстати, среди рядовых флибустьеров мнения об Олоне разделились. Часть бывших соратников после двух крушений кряду засомневалась в его навигационном умении, другие с восхищением пересказывали его фантастическое плавание на лодке через море. Олоне удалось найти два десятка сподвижников и даже судового хирурга. Присутствие последнего придавало предприятию особую солидность. Жан-Франсуа поднял парус и вышел в море, где незамедлительно захватил испанскую барку. А два судна лучше одного.

«Добывать испанца» было классическим официальным выражением, но смысл оно обретало лишь на несколько часов – когда удавалось засечь в море этого «испанца». Остальное время приходилось крейсировать, то есть болтаться в море, затянув потуже пояс и получая строго по норме даже воду. Жизнь на пиратских суденышках была далека от описаний романтических авторов. Конечно, на кубинском берегу хватало и колодцев, и дичи, но капитаны-флибустьеры старались как можно реже приставать туда. Ведь берег только издали кажется пустынным. Вы ничего не видите, зато за вами следит всевидящее око, и, когда вы снова выходите в море, оно оказывается еще более пустынным, чем раньше.