Флибустьер

Как мне рассказали, за последние два десятилетия Жан-Батист Кольбер, который являлся реальным главой кабинета министров, сильно улучшил военно-морской флот Франции. Он построил около трех сотен новых кораблей, переоборудовал многие порты, прорыл Южный канал, соединивший Бискайский залив со Средиземным морем, благодаря чему грузы, допустим, из Бордо в Марсель перемещались по территории Франции, создал мореходные училища, где готовили штурманов и кораблестроителей. Кстати, до мореходок больше никто пока не додумался, даже такие отъявленные моряки, как голландцы. Впрочем, в народе у премьер-министра была дурная слава. Жан-Батист Кольбер умел доставать деньги для короля, то есть, придумывать налоги. Несмотря на то, что основное налоговое бремя ложилось на бедняков, ругали его почем зря и многие богатые. В частности, разбогатевшие простолюдины, которые купили себе титулы. Премьер-министр добился аннулирования всех титулов, купленных за последние тридцать лет. За что я ему вскоре скажу спасибо!

Весь привезенный мною груз пошел на ура. Я сразу превратился из просто богатого в очень богатого. Что позволило мне купить за шестьсот тысяч ливров виконство Донж. В свое время его купил разбогатевший торговец пряностями, сумев за солидную мзду получить и титул. Мзда быстро окупилась, благодаря освобождению от налогов. Но тут появился Кольбер — и все пошло прахом. Торговец-виконт все равно не пожелал расстаться с сеньорией, но летом протянул ноги, а его наследник решил (и на моем примере тоже), что деньги принесут больше прибыли, вложенными в торговлю с колониями, Наследника не остановило даже то, что Жан-Батист Кольбер всего на пару месяцев пережил обиженного им торговца пряностями, и вновь появился шанс за мзду стать благородным человеком. Виконство приносило шестьдесят тысяч ливров в год. Обычно цену сеньории определяли, исходя из дохода за десять-пятнадцать лет. Мне уступили по нижней планке, потому что не было покупателей. Все предпочитали вкладывать деньги в торговлю с колониями, потому что за два-три года можно было удвоить капитал. Или потерять. Поэтому у меня появилось желание разделить риски, заимев еще и постоянный доход, не зависящий от моря. С тех пор я стал представляться виконтом Александром де Донжем.

Виконство располагалось на правом, северном, берегу Луары между Нантом и Сен-Назером, ближе к последнему. От реки его отделяло большое болото, точнее, несколько болот, которые я воспринимал, как одно. Прилив здесь высокий, до пяти-шести метров, низкие берега реки затапливало, так что шансов пересохнуть у болота не было. Усадьба находилась на холме. Раньше это был замок, но постепенно крепостные стены разобрали, а донжон перестроили в трехэтажный дом с двумя двухэтажными крыльями, которые служили жильем для слуг и хозяйственными помещениями: конюшней, псарней, каретной, сеновалом, кладовыми. Часть рва превратилась в рыбный садок, а остальное засыпали. Бывший владелец вывез всю мебель, потому что я отказался ее покупать, но комнаты все равно не казались пустыми, потому что их украшало бесчисленное количество гербов. Они были разные: с мечами, доспехами, шляпами, ключами… Многие гербы то ли недавно нарисовали или высекли на камне, то ли отреставрировали. Скорее всего, первое, поскольку настоящему виконту не надо слишком назойливо напоминать всем, что он виконт. Мне тоже это было ни к чему, поэтому, ремонтирую дом, приказал уничтожить все гербы, кроме тех, что были над каминами. Зимы здесь, благодаря Гольфстриму, теплые, но осень и весна затяжные, приходится обогревать помещения почти полгода. Делать это с помощью каминов нерационально, но я оставил по одному на этаж, потому что люблю сидеть вечером перед горящим огнем и пить мелкими глотками сладкое вино из Бордо, закусывая местным солоноватым коровьим сыром. В помощь каминам заказал водяное отопление и заодно водопровод и канализацию на кухню, в две ванные комнаты и в удобные, теплые сортиры на каждом этаже и отдельный для слуг, объяснив, как это все сделать. Кстати, унитазы уже появились. Правда, они еще далеки от тех, что будут у японцев — с музыкой, обмыванием, подтиранием и сушкой теплым воздухом, из-за чего появляется желание всю жизнь просидеть на унитазе.

А вот свору гончих собак я купил у прежнего хозяина. Благодаря им, зимой было не скучно. Провел я зиму в Нанте, потому что в усадьбе шел ремонт, но время от времени приезжал туда, чтобы поохотиться. В принадлежащих теперь мне лесах и болотах еще встречаются косули и дикие кабаны. Уже не так много, как два-три века назад, но я ведь и не запасал мясо тоннами, как раньше. Гарик сразу стал вожаком своры. По зверю он работал лучше, чем остальные собаки. Наверное, сказывалось детство и юность в джунглях.