Флибустьер

Как и все народы мира, французы считают свой богоизбранным, но к другим, в отличие от остальных, относятся не с презрением, а с сочувствием: родились, бедолаги, дальтоника или глухими — какая жалость! Для этого у французов есть веский довод — чувство стиля во всем, даже в мочеиспускании. Французы ссут везде, где приспичило, но как элегантно держат и как артистично поливают! Процесс приема пищи — и вообще спектакль. У меня на все случаи жизни нет столько эмоций, сколько француз изображает на своем лице после каждого кусочка мяса или глотка вина. Даже если я ем то же, что и он, у меня появляется подозрение, что мне подсунули другое и не такое вкусное. Такой же спектакль устраивают в магазине, особенно при покупке продуктов. Товар будут долго щупать, нюхать, лизать и обязательно ругать. Что ругают, то и купят, но только после горячего торга с продавцом. Если есть очередь, то она даже не заикнется, что спешит, наоборот, вмешается в торг, причем одна половина на стороне покупателя, а вторая — продавца. При этом обе половины постараются показать себя интеллектуалами, даже если речь идет о кочане капусты. Уже через минуту разговор превратится в философский. Хорошо разбираясь только в материальном, французы обожают говорить о духовном. У русских обратная проблема. Наверное, поэтому русские так любят показывать, как они работают, нет, вкалывают, как проклятые, а французы делают больше и лучше, но при этом незаметно, словно не хотят, чтобы узнали, что им приходится зарабатывать на хлеб насущный. Видимо, мечтают быть бездельниками-дворянами.

Знать сейчас делится на три группы: высшая — титулованная, которая всегда безупречно одета, но никогда не разговаривает с теми, кто ниже, а если говорит, то фразу «Никак не пойму, что он говорит»; средняя — владельцы сеньорий, которые тоже одеты безупречно, но разговаривают со всеми знатными; низшая — владельцы шпаги и только шпаги, одетые бедно, но все равно стильно, которые разговаривают только с теми, кто согласен слушать их жалобы на что угодно, кроме отсутствия денег, потому что об их бедности знают все, но не должен знать никто. Первое, что делает бедный дворянин, заимев деньги — покупает землю, чтобы стать сеньором и получить возможность разговаривать просто так. Свой клок земли и для незнатного француза — предел мечтаний. Большая часть убийств родственников именно из-за земли. По всем остальным поводам ссора обычно заканчивается руганью и/или мордобоем, о которых обе стороны забывают на следующий день. Из-за этого у меня подозрение, что, несмотря на стильность, все французы — крестьяне, только некоторые успели разбогатеть давно, и об их презренном прошлом забыли.

24

Я остановился в гостинице под названием «Зеленый дуб». Это уже был не трактир, а именно гостиница. Располагалась она на большом острове, которого в будущем не станет, среди домов богатых купцов. Матросы на рабочей шлюпке подвозили меня прямо к каменному крыльцу гостиницы. Это и рекомендация таможенного чиновника и повлияли на мой выбор. Комната на втором этаже была просторная, с видом на реку, широкой кроватью с балдахином, темно-синим с золотыми кистями, для шевалье и узкой кроватью для слуги. На Тортуге слуги спали на тюфяках, расстеленных на ночь на полу. Это роскошество стоило в три раза дороже, чем у Старого Этьена.

Впрочем, деньги у меня теперь были. Во-первых, драгоценные камни здесь стоили намного дороже, чем в Америке; во-вторых, таможенник сразу сообщил купцам, что именно я привез — и не было отбоя от желающих приобрести весь груз оптом или по частям. Я продал все, кроме красного дерева. Оно пойдет на строительство брига, который я заказал на местной верфи. Нант сейчас считается главным кораблестроительным центром королевства, а французы — лучшими строителями военных кораблей. Они получаются элегантными, быстроходными и маневренными. Англичане в первую очередь делают акцент на непотопляемости, испанцы — на украшениях, а голландцы и португальцы — на вместимости.