Флакон чувств

– Знаете, я вам даже завидую, узнать заново себя… Да это дар! Ваша родная сестра поведает вам вашу историю.

– У меня есть сестра?

– Да. Эбигейл Флоренс, если не ошибаюсь.

– Так как, говорите, меня зовут?

– Что-то тут темно.

Отстучав каблуками ровно десять шагов, Раймс резким движением распахнул шторы, и ослепительный желтый солнечный свет в мгновение поборол два электрических светильника. Ладонь подопытного почти что моментальной реакцией, будто защищаясь от удара в нос, закрыла лицо, которое еще плохо помнило эмоции, потому как даже тело лишилось памяти.

– Уберите свет! Не могу смотреть!

– Привыкайте к нему и к своему имени, мистер Флоренс.

Джеймс уставился орлиным взором в окно. Там, на улице, под тенью деревьев, мужчина, явно с нетрезвым разумом, побагровев, кричал, размахивая руками, на низенькую женщину. Когда кончились аргументы, он зажал потухшую сигарету в губах и с видом победителя двинулся прочь от женщины, которая только и пыталась стыдливо закрыть заплаканное лицо ладонями от всего мира, однако любопытные прохожие выделяли хотя бы несколько секунд, чтобы пробурить несчастную взглядом, Раймс про себя пробормотал:

– Счастья обращается в горе, так же легко, как чеканная монета меняет сторону.

– Что вы сказали?

Раймс обернулся, пряча руки за спину:

– Да так, мысли вслух. Что ж, поправляйтесь, и не забывайте, Эбигейл скоро придет.

Поворачивая дверную ручку, он будто неожиданно вспомнил:

– Сестра будет присматривать за вами, если надо, она меня позовет, и вот еще, вам просили передать. Сказали, что раньше без них вы жить не могли.

Из кармана широких брюк Раймс вынул маленький томик и аккуратно положил его на край койки.

– Что это?

– Стихи.

Любознательные вопросы ребенка, хоть они и не набрали еще оборотов, капали на нервы, и Раймс как можно скорее вырвался в коридор, придерживая дверь из последнего остатка сил, чтобы та не хлопнула.

В светлом кабинете, сплошняком заполненном деревом, расположилась, будто аллеей фонарных столбов, огромное количество светильников. Кабинет главного врача выделялся из всей белой строгости клиники, смахивая на домашний кабинет, обставленный дубовой мебелью, которая совращала запахом свежесрубленного дуба, что подтверждало ее натуральность и дороговизну. Сквозь стекло дверцы одного из шкафов выглядывали пузатые бутылки крепкого алкоголя и рюмки с рисунками охотничьих птиц.

– Присаживайся, дорогуша. Кофе, чай, что-нибудь покрепче?

– Кофе.

Раймс поставил кипятиться чайник и вытащил из шкафчика две чашки с банкой заварного кофе. Говорить он начал только тогда, когда черный горячий напиток задымился в чашках.

– Эбигейл, я даже волнуюсь, представляешь? – По его виду и не скажешь.

– Нет.

– А ведь это так. Такое ощущение, будто земля вот-вот из-под ног уйдет. Это все из-за… – Закончить он не смог, сбился, грея ладони о горячую чашку.

– Из-за чувства, будто вот-вот разом добьетесь всего великого, что пьянит?

– Как нельзя точно, Эбигейл.

– Мистер Раймс, советую усмирить его, оно крайне опасно…

Раймс сделал внушительный глоток, затем уставился на Эбигейл с самым серьезным видом, какой только умел нацеплять на лицо. Что-то по-юношески мечтательное пробивалось юными волосками на его щеках…

– Любовь. Какое сильное светлое чувство. Знала бы ты, как я из-за своей первой любви долго убивался, аж шрамы остались. А у него… В тридцать лет вновь испытать девственные чувства. М-да, – задумчиво промычал тот, обращая взор к потолку, словно на том размазана карта звездного неба, – не чудо ли полюбить вновь, в первый раз? Да я бы дьяволу душу продал бы, чтобы вернуть первую любовь, чтобы испытать все заново… А впрочем, что мы вообще можем говорить о любви? – Вздохнул Раймс.

Откровения прошли мимо ушей Эбигейл:

– Если я его сестра, то кто же тогда станет его любовницей? Вы уже подобрали актрису?

– Ну разумеется. Часть денег аж вперед потребовала.

– Она проститутка?

– Упустим ее профессию. Для него она должна стать возлюбленным божеством, смыслом жизни…

– Проститутка на сцене… То ли смеяться, то ли…

– Эбигейл, мне наплевать, кто играет на сцене, мне важен только результат. Этот эксперимент часть моей жизни, и как раз путем планирования, театральных постановок, мы и сможем добиться результатов. Кстати, эта дамочка будет очень похожа на его бывшую жену, твоя задача: проследить, чтобы все прошло успешно и, конечно же, контролировать каждое его действие…

– Мистер…

– Только давай без этих формальностей, – Раймс устало откинулся на спинку кресла, прикрывая очи ладонью, – ты ведь мое доверенное лицо… Просто Джеймс.

– Джеймс, позвольте мне…

– Хочешь быть марионеткой? – Девушка кротко кивнула. – Одумайся, черт возьми! У тебя впереди целая жизнь, а эта… Этот мужчина, да кто он такой? Он заранее обречен.

– Мы все обречены. Гарантировано.

Тупой стержень простого карандаша, хрустнув, сломался, оставив уродливую точку в записной книжке со светло-коричневыми листами. Раймс улыбнулся и, смягчившись, добродушно спросил:

– Почему ты хочешь возиться с ним?

– Ну, я не могу так откровенно…

– Это еще почему? – Усмехнулся тот, явно наращивая любопытство.