Флаг миноносца

- Товарищ гвардии лейтенант, санинструктор Шубина прибыла в ваше распоряжение.

- Валяй в кузов, в наше распоряжение! - ответил из темноты Косотруб.

На девушке была надета через плечо толстая санитарная сумка. Выражение лица Людмилы нельзя было разобрать в темноте, только глаза блестели. Она подошла к Земскову вплотную, так, что он ощутил ее дыхание на своем лице. Земсков вспомнил, как заглянул к ней в палатку еще там - за Доном. Бойкая и развязная Людмила в присутствии Земскова обычно становилась какой-то скованной. У каменоломни под Ростовом, перевязывая Земскова, она была именно такой. Земсков решил тогда, что девушка просто напугана боем. Теперь она сама просилась на задание, с которого все они могли не вернуться.

- В какую машину мне садиться? - спросила Людмила.

- Да вы понимаете, куда я еду?

- Понимаю.

"Удивительная все-таки девушка, - подумал Земсков. - Что это: романтика или сознательная ненависть к врагу?"

Может быть, в другое время он нашел бы более простое решение, но теперь Земскову некогда было думать об этом.

- Скажите Горичу, чтобы прислал ко мне другого санинструктора. Бегом! - Он смягчился и добавил: - Мы поедем с вами когда-нибудь в другой раз, если...

Она всхлипнула и прижалась щекой к его руке.

- Что вы, Людмила? Дайте сумку. Я решил обойтись вообще без санинструктора.

Подошли Арсеньев и Яновский. Из кустов выезжала машина.

- Дадим вам еще одно орудие, - сказал комиссар. Он пожал руку Земскова. - Счастливо!

Из темноты послышался взволнованный голос Сомина:

- Товарищ лейтенант, первое орудие ПВО - ПТО к выходу готово.

Земсков обнял Сомина за плечи:

- Значит, снова вместе! Рад, что назначили именно тебя.

"Лучше бы послали другое орудие. Пропадет парень вместе со мной!" подумал он.

- Назначили! Сам напросился! - с ненавистью прошипел Лавриненко. Белкин толкнул его локтем в бок:

- Молчи, "преподобный"! Сейчас тебе капитан-лейтенант даст за разговорчики.

Долговязый лопоухий радист Нурьев, дожевывая сухарь, вскарабкался в кузов и плюхнулся рядом с Косотрубом.

- Все? - спросил Арсеньев. - По машинам!

4. СКВОЗЬ ОГОНЬ

Было еще далеко до рассвета, когда сквозь шум мотора Косотруб различил какой-то рокот. Звуки доносились сзади. Дорога взбежала на бугор. Отсюда видна была цепочка двойных огоньков. Они двигались по темной степи, как светящаяся гусеница. Косотруб стукнул кулаком по кабине. Машина остановилась. Сомнения не было. По той же дороге вслед за маленьким отрядом Земскова шла колонна танков. Уходить от них вперед - опасно. Можно наткнуться на боевое охранение. Земсков приказал съехать с дороги. Все три машины круто повернули влево и врезались в толщу подсолнечного поля. Оно шло под уклон к ручью. Остановились. Стало слышно, как плещет вода на перекате. Подсолнухи стояли вокруг плотной стеной, чуть шелестя шершавыми листьями. Раздвигая стебли, Косотруб и Журавлев пошли напрямик к дороге. Притаившись у края поля, они наблюдали. Вот показалась головная машина. Танки шли с полным светом и открытыми люками. За танками, как обычно, показались грузовики с мотопехотой.

Несколько машин почему-то остановилось. Остальные объезжали их, двигаясь по обочине, в двух шагах от того места, где залегли разведчики. Из остановившихся машин высыпали солдаты. Они громко разговаривали, перекликались, звенели котелками. Журавлев пополз доложить лейтенанту, что Косотруб будет ждать у дороги, пока немцы не уедут. Один из солдат, насвистывая, пошел прямо на Косотруба. В свете фар было видно, как он расстегивает штаны. Косотруб вытащил из ножен плоский штык. Дойдя до самых подсолнухов, солдат раздумал и вернулся назад. Он уселся прямо на дороге, не рискуя углубляться в темные заросли.

- Счастье его, - прошептал Косотруб, засовывая клинок в ножны.

Машины с немецкими солдатами оставались на шоссе до самого рассвета. Косотруб тоже оставался на своем посту. Солнце уже было высоко, когда подъехал открытый "мерседес" в сопровождении бронетранспортера. В легковой машине сидели какие-то большие чины в черных фуражках.

У Косотруба даже зачесались ладони, так хотелось ему швырнуть противотанковую гранату, но он хорошо помнил слова лейтенанта: "Если ты выкинешь какой-нибудь номер - погубишь нас всех и дивизион!"

"Такие шикарные фрицы уходят!" - с сожалением подумал Валерка, провожая глазами "мерседес". За ним тронулись и остальные немецкие машины.

Ночная задержка грозила сорвать выполнение задания. Земсков торопился выехать на шоссе. Первая машина выползла из подсолнухов, когда над полем бреющим полетом прошли два "Мессершмитта-110".

- Орудие к бою! - закричал Сомин.

- Отставить! - приказал Земсков. - Быстро в подсолнухи! Первыми не стрелять.