Флаг-капитаны

Торопливым шепотом Сережа сказал:

— Олег, не надо. Что ты….

— В том-то и дело, что надо. Сейчас надо.

Он взял со стола распечатанное письмо.

Вытряхнул из конверта листки.

— Посмотри.

Это было странное письмо. На листках — одни фамилии. Разными почерками: «Кузнецов… Ленский… Павлов… Савчук… Пальчиков…» Много-много фамилий. Вразброс. Некоторые неразборчиво.

— Это что?

— Подписи, — сказал Олег и отвернулся к окну. — Ты посмотри первый лист.

Сережа отыскал начальную страницу.

«Здравствуйте, Олег Петрович! Я с Вами незнаком, но пишу Вам от имени тех, кто Вас знает и помнит. И в подтверждение этого — в конце письма их подписи. Я пошел на этот шаг, чтобы письмо прозвучало как можно убедительнее. Меня зовут Игорь Васильевич Сухов. Я новый директор интерната № 1 в Красном Береге. Работаю всего месяц. И каждый день в тех или иных обстоятельствах я сталкиваюсь с Вашим именем, с воспоминаниями о Вас.

Многие ребята ушли, много пришло новых. Но по меньшей мере триста человек — те, кого Вы знаете. Они говорят о Вас, как о человеке, который им очень нужен. Старшего вожатого у нас нет. И если у Вас есть хоть маленькая возможность…»

Сережа бросил листки. Тихо и отчаянно сказал в лицо Олегу:

— У тебя нет возможности. Понял? Ты не имеешь права.

Олег не отвел взгляда. Ответил:

— Я знал, что ты это скажешь. Я себе сам эти слова говорил тысячу раз, вашими голосами. Но там триста человек, а здесь отряда уже нет.

— Есть отряд. Ты сам говорил: пока есть флаг, есть отряд.

— Да… Но это уже не тот отряд. Это, скорее, память об отряде. А там… Если бы ты знал! Думаешь, им всегда хорошо? Многие в интернат не от радостной жизни попали. У кого-то родителей нет, или в семье неладно, или еще что. Беда какая-то…

— У нас тоже беда, — упрямо сказал Сережа.

— Если отряд кончает жизнь, это всегда беда, — негромко ответил Олег. — В конце концов почти год мы прожили, Сергей. И не зря. Все на свете когда-то кончается.

— Рано кончается. Мы ничего не успели. Даже «Мушкетеров» не досняли.

— Тут уж никто из нас не виноват, — сказал Олег.

— ‘Но… — хотел возразить Сережа и замолчал. Он вдруг почувствовал бесполезность слов. Олег все равно уедет. Для Сережки «Эспада» — единственная тревога и боль, а у Олега — еще триста человек, и они ждут.

— Когда уезжаешь? — спросил Сережа. Получилось хмуро, даже грубовато. Но не от злости, а потому что в горле заскребло.

— Пока не решил. А что?

— Ну… хотя бы проводить придем.

— Я позвоню, — сказал Олег. Тоже коротко и хмуро. Сережа понял. И у взрослых людей иногда скребет в горле.

Он не позвонил. Через два дня Сережа нашел в почтовом ящике письмо. Олег писал:

«Ребята, не сердитесь на меня. Мы целый год жили вместе, и это была хорошая жизнь. Многого мы не успели, но кое-чему научились. Плохо, что так все кончилось, но мы не виноваты. Только я виноват перед вами: в том, что не попрощался. Не мог. Я не раз прощался с отрядами, и всегда после этого болит сердце. Если бы я еще раз увидел вас, то не смог бы уехать… А ехать надо. Не забывайте «Эспаду». Не теряйте друг друга. И все-таки… Все-таки берегите флаг. Олег».

Вот и все. До сих пор Сережа надеялся на чудо. Вроде того, как на станции Роса, — неожиданного и справедливого. Но правильно сказал Алексей Борисович: чудеса бывают раз в жизни.

Сережа бросил письмо. И даже удивился: так все плохо, так тяжело, а надо жить, как обычно. Собирать портфель, идти в школу, отвечать на уроках.

Он открыл шкаф, где висел школьный пиджак и брюки. Рядом с костюмом висела стального цвета рубашка — форма «Эспады». Уголок суконного шеврона отпоролся. Словно подбивал Сережу на отчаянный шаг. Ну и правильно! Сережа взялся одной рукой за обшлаг, другой — за нашивку. Рвануть как следует — вот и все…

Он сделал не то, что хотел. Медленно, будто против желания, натянул рубашку с капитанским шевроном. В петли на брюках пропустил широкий пояс — на пряжке звезда и шпаги. Взял с крючка берет.

На улице был солнечный апрельский день. Сережа пошел в школу в одной рубашке. На него оглядывались. Пусть!

Зачем надел он форму? Сережа и сам точно не знал. Может быть, так надевают моряки-капитаны свои выгоревшие куртки в память о погибшем судне?

В школьном коридоре его остановила завуч Елизавета Максимовна.

— Каховский, что за дикий вид?

— Дикий? — негромко переспросил Сережа.

— Ты сейчас не у себя в клубе, где можешь позволять все что угодно. Ты в школе! Существует общепринятая школьная форма!

Тихо и устало Сережа попросил:

— Пожалуйста, хоть сегодня оставьте меня в покое…

Елизавета Максимовна несколько секунд молчала. Затем сообщила:

— Я вызываю твоего отца в школу. Сегодня же! Будь любезен передать ему это.

— Передам, — сказал Сережа. — Но сегодня не получится. Он в командировке до пятнадцатого числа.

Саша отложил гитару и сказал:

— Он все равно уехал бы. Только позже. Закончил бы с вами «Мушкетеров», нашел бы себе замену… Ну, сходил бы с вами летом в поход. А к сентябрю все равно уехал бы в Красный Берег.

— Интересно, где бы он замену отыскал? — спросила Наташа. — Будто такие вожатые, как Олег, в магазинах продаются…