Флаг-капитаны

— Да вы что, люди! А я вам кто? Евгений Евтушенко?

— Почитай! — уже строго сказал Генка.

Олег вздохнул.

— Вон там, на шкафу, коричневая тетрадка торчит среди книжек. Достань.

Генка вскочил на стул и вытянул тетрадь. Книги, конечно, посыпались на пол.

— Ладно, оставь, — сказал Олег. — Потом соберем. Давай сюда.

Он, лежа на спине, открыл тетрадь, полистал, хмыкнул и мотнул головой. Потом сразу стал серьезным и сказал:

— Вот эти строчки.

День летит сквозь часы, как живой метеор,
И сгорает в сигнале «отбой».
Мне опять не закончить с тобой разговор
И не встретиться нынче с тобой.
Ночь пришла. Я взбегаю на третий этаж
Посмотреть: все ли спят в тишине?
…А потом все опять:
«Барабанщики, марш!» —
Новый день разгорелся в окне.

Новый день пришел, а замок по-прежнему украшал дверь «Эспады». Сережа не выдержал и позвонил в редакцию. Неловко было звонить, страшновато даже, но ждать он больше не мог.

Ларцев не удивился звонку. Даже будто ждал его.

— Ты, Сергей, зашел бы ко мне, — предложил он. — По телефону трудно объясняться. Если можешь, прямо сейчас приходи.

Сережа встревожился и помчался в редакцию.

У Владимира Матвеевича было недовольное лицо. И озабоченное.

— Раздевайся, садись. Вон вешалка, вон стул… Я только что беседовал с вашим Олегом, все ему рассказал. А он просил, чтобы я и тебе все объяснил.

— Почему?

— Почему просил? Не знаю. Наверное, потому, что ты один из командиров в вашем отряде… Знаешь, осложняется дело.

— Я чувствую, — с досадой сказал Сережа.

Затарахтел телефон. Владимир Матвеевич приподнял и положил трубку.

— Что касается вашего домоуправа, то его песенка спета, — сообщил он. — С работы его уберут. И еще кое-кому придется несладко. На Олега ваши недруги целую кипу заявлений написали: и работник он никудышный, и характер у него вредный, и ребят он не тому учит… Всю эту чушь мы зачеркнули. Крест поставили. А вот с помещением сложнее.

— Но если крест, то… — начал Сережа.

Опять зазвонил телефон. И опять Ларцев приподнял и положил трубку.

— С помещением сложнее, — повторил он. — Была специальная комиссия. Она признала, что Дом совершенно не годен для детского клуба. Духота, теснота, сырость. И вообще он аварийный, на снос его назначили. Говорят, опасно в нем находиться.

— Столько времени жили, никакой опасности не было, — сказал Сережа.

Ларцев кивнул.

— Я понимаю. Но на втором этаже, где у них кладовые, протекала батарея. Надо было перекрыть воду, а слесарь «забыл». Батарею прорвало, вода пошла вниз. Теперь там полный разгром: штукатурка обвалилась, двери разбухли, полы перекосило… Комиссию можно понять: она о детях заботится.

Сережа сказал чуть не со слезами:

— Значит, нам теперь деваться некуда?

— Нам из райсовета письмо прислали, ответ на статью. Обещают при первой возможности дать клубу новое помещение. В новом доме, который строится на Октябрьской.

— Строится! Там еще первый этаж не готов!

— Да, я знаю. А пока, говорят, ребят можно распределить по другим клубам, по разным кружкам и секциям. В Дом пионеров, в спортшколу…

Сережа хмыкнул.

— В том-то и дело, — откликнулся Владимир Матвеевич. — Вариантов много, и все неплохие. Но ни один из них не спасение для вашего отряда… Есть, правда, еще один способ.

— Какой?

— Добиваться своего. Упрямо ждать. Не распускать «Эспаду». Никому не давать покоя, требовать, требовать. А мы поможем. Но времени уйдет немало.

— Ну и пусть! Лишь бы добиться!

— Но в этом деле тоже есть большая сложность…

— Какая?

— С вашим командиром, с Олегом, это связано. Он сам объяснит, наверно.

Приоткрылась дверь, и в комнату заглянула женщина. Сережа ее узнал: это с ней он разговаривал, когда хоронили Алексея Борисовича.

Женщина сказала сердито:

— Владимир Матвеевич! Я звоню, звоню! Мне нужны гранки.

— У меня посетитель, — сказал Ларцев.

Женщина взглянула на Сережу. Тоже узнала.

— Ах вот что… Тогда через полчаса.

Она коротко кивнула им и прикрыла дверь. Ларцев мельком посмотрел на часы. И Сережа сообразил, что у Владимира Матвеевича еще десятки дел, не менее важных, чем «Эспада».

— Я пойду, — сказал он.

Ларцев протянул узкую, сухую руку.

— Видишь, Сережа, не все на свете решается просто. Но мы постараемся помочь. Если вы будете держаться.

— Будем, — сказал Сережа.

В тот же день перед школой Сережа зашел к Олегу.

— Неважные у нас дела, — сказал Олег. — Да, капитан?

— Ларцев говорит: надо ждать.

Олег тихо сказал:

— Не могу я ждать, Сережа. Я работать должен. Не сидеть же у сестры на шее! А должность мою сократили, раз клуба нет. Она и была какая-то… сверхплановая, что ли.

— Мы тебя прокормим, всем отрядом! — горячо сказал Сережа. Но тут же понял, что сказал несуразицу.

Олег улыбнулся ему как маленькому.

— Мне на пенсию нельзя. С заочного отделения попросят, если не буду работать по специальности, как педагог.

— Что же делать?

— Вот именно: «Что делать?» Уеду я, Сережа.