Физрук

— Идемте! — Она схватила меня за руку и поволокла в ванную. — Проверите! А вдруг он не работает? Не могу же я подарить сестре неисправный прибор?..

Мы вышли из ванной примерно через полчаса. Ровно столько времени понадобилось Екатерине Семеновне, чтобы убедиться, что оба прибора работают.

— Простите меня, дурочку! — снова появляясь в гостиной, заявила чрезвычайно заботливая сестра гостеприимной хозяйки. — Представляешь, Глаша, принесла тебе подарок, а он не работает… — И она протянула сестричке коробку с выжигателем, кстати, превосходно работающим. — Спасибо Александру Сергеевичу, починил! Настоящий мужчина!

— Благодарю, сестричка! — супруга директора приняла подарок и поцеловала находчивую родственницу. — И вам спасибо, Саша!

Я кивнул, стараясь не смотреть на насупившуюся старшую пионервожатую.

— Выпьем за нас, за настоящих мужчин! — провозгласил следующий тост уже изрядно захмелевший хозяина дома.

Вернувшись на свое место, я взял наполненный Пал Палычем бокал, но не успел пригубить, как подала голос до сих пор молчавшая Серафима Терентьевна:

— Глафира Семеновна, Павел Павлович, простите, но мне пора домой.

— А как же чай⁈ — спросила хозяйка. — Вы такой чудесный торт испекли!

— Вот без меня и попробуете, — отрезала Симочка. — Меня мама ждет.

— Ну что ж, жаль, — вздохнула Глафира Семеновна. — Саша, проводите!

— Обязательно! — вскочил я.

— Ну зачем же утруждать себя, — проговорила старшая пионервожатая, окидывая меня насмешливым взглядом. — Александр Сергеевич трудился, прибор чинил…

— И все же я провожу, — откликнулся я. — Заодно — проветрюсь.

— Только уж вы возвращайтесь, Саша! — потребовал Разуваев.

— Вернусь, — пообещал я.

Мы вышли с Серафимой Терентьевной в прихожую. На меня она не смотрела. Обулась, оделась и выскочила на лестничную клетку. Я — за ней. Симочка, стрекоча каблучками, ссыпалась по ступенькам на первый этаж. Вылетела на улицу. Хорошо хоть не бросилась бежать. Я бы оказался на редкость в дурацком положении. Что мне, мчаться за нею следом? Что подумают прохожие? Еще милицию позовут.

К счастью, старшая пионервожатая вскоре выдохлась и зашагала медленнее. Я нагнал ее, пошел рядом. В мою сторону Сима не смотрела, словно я посторонний. На дворе уже стемнело. Зажглись фонари. Мы покинули двор, вышли на улицу Дзержинского, пересекли проезжую часть. Машин по вечернему времени было мало. Где живет Серафима Терентьевна я понятия не имел, но похоже, что где-то неподалеку.

— Вы ее любите? — вдруг спросила моя молчаливая спутница.

— Кого? — удивился я.

— Екатерину Семеновну!

— Нет! С чего ты взяла?

— Тогда почему вы с ней… уединились? — едва ли не шепотом осведомилась Симочка. — Только не врите про выжигатель…

Вот же соплячка! Да кто она такая, чтобы я перед ней отчитывался? Я хотел было сказать все это вслух, как из темного переулка вышли трое. Одинаково патлатые, в кепарях и джинсах. Типичные хулиганы и тунеядцы из журнала «Крокодил», который я в детстве любил разглядывать в школьной библиотеке.

— Опа! — обрадованно произнес один из них. — Девочка!

— А с нею — мальчик! — добавил второй.

— А мальчик подарит нам свой кошелек и девочку? — по-детски пискляво спросил третий.

И они перегородили нам дорогу.

— Валили бы вы, пацаны, пока целы, — предложил я мирное решение проблемы.

— Чё? — переспросил первый.

— Мальчик грубит взрослым! — фальшиво ужаснулся второй.

— Придется мальчику сделать бо-бо, — подхватил третий.

Именно к нему я и шагнул. Он не успел даже сообразить, что я намереваюсь делать?

— А-а-а, — заверещал он, когда я вывернул ему руку. — Пусти, сука!

Я его отпустил, но так, чтобы он попутно снес второго, который кинулся дружку на выручку. Пока они барахтались на асфальте, пытаясь разобраться, где у них руки, а где — ноги, на меня налетел третий, замахиваясь обрезком трубы. Пришлось применить навыки карате. Выронив трубу, хулиган врезался спиной в металлическую стенку гаража и сполз по ней, видимо, оглушенный.

В этот момент под клекот сирены, слепя мигалками, подъехал милицейский «УАЗик». Из него выскочило двое ментов, с фонариками. Пошарили лучами по кислым рожам валяющихся тунеядцев, потом направили свет на нас Симой. Я зажмурился, заслонившись рукой. Один из патрульных шагнул к нам.

— Сержант Покровский! — козырнул он. — Что здесь произошло?

— Хулиганы к нам приставали, Федя! — подала голос старшая пионервожатая.

Милиционер убрал луч фонаря, спросил:

— Симочка?

— Да, Федя! — ответила она.

— А это кто с тобой?

Я достал из внутреннего кармана первый подвернувшийся под руку документ. Это оказались «корочки» кэмээса. Посветив фонариком, сержант Покровский прочитал:

— Та-ак, Данилов Александр Сергеевич… кандидат в мастера спорта по самбо… Все ясно!

Он вернул мне удостоверение и снова откозырял.

— Так вы подтверждаете, товарищ Данилов факт нападения на вас этих граждан? — спросил он, тыча лучом фонарика в хулиганов, которые уже стояли с поднятыми руками, а напарник сержанта их обыскивал.

— Да они в общем и не приставали, — честно ответил я, — глумились только, обещали применить силу.

— Сержант, — окликнул Покровского другой мент. — У этого — нож!