Физик против вермахта

Мне оставалось проверить лишь Малоярославец, возле которого, судя по предоставленным мне сведениям, располагались части 33-й стрелковой дивизии. Если удастся организовать их оборону, то с большой степенью вероятность получится задержать наступающих немцев. Нам нужно было выиграть лишь несколько дней, прежде чем подойдут части из резерва Ставки.

Однако я глубоко ошибался. Малоярославец встретил меня абсолютно пустыми улицами. Мы проехали почти по всему городу, останавливаясь и возле дома горкома партии, и городского военкомата, и здания милиции. Нигде не было и намека на организацию обороны. Я не видел ни бойцов, ни военной техники. Совершенно ничего.

Возле бывшего здания церкви я попросил водителя остановиться. С высокой колокольни был прекрасный обзор, и можно было осмотреться. Но, едва мы оказались на месте, как из церкви начали выходить люди. Больше трехсот жителей города — женщины, старики и дети, которые с укором и надеждой смотрели на нас. Думали, что в город вошли части Красной Армии.

Признаюсь, никогда еще мне не было так тяжело, как сейчас. Я с трудом смотрел в глаза людей, прекрасно понимая, что никаких военных частей за моей спиной нет. Особенно мне запомнился взгляд одного глубоко старика с клюкой, заслонявшего собой женщин и детей. На лацкане его пиджака висел георгиевский крест. Он с горечью сказал, что в первую германскую войну не пустил немца на русскую землю, а его сыновья и внуки — все отдали.

А что я мог ответить? Пуститься в бесконечные рассуждения о неблагоприятной стратегической обстановке, сложившейся на фронте? Но всем им нужно было совсем не это. Ясно же, что они видели во мне не оратора, а представителя той Красной Армии, о которой снимали хвалебные фильмы, ставили пьесы и пели песни. Я, конечно, же пытался все объяснить, успокоить. Просил уходить из города, пока была такая возможность. Но все было тщетно. Они не хотели покидать свои дома, свою землю.

Уже садясь в машину, я увидел поднимающийся к небу дым. Из-за рощи появился блиндированный паровоз, тянувший за собой вагоны с большими красными звездами на боках. Не было никаких сомнений, что в город въезжал советский бронепоезд. Я сразу же бросился к нему в надежде все прояснить. Десятки вопросов крутились у меня в голове: какая это часть?, какой приказ получил командир бронепоезда?, есть ли у него сведения о расположении врага? Но на станции меня ждало то, к чему я совсем не был готов.

На станции мне сразу же бросились в глаза необычные обводы и оснащение бронепоезда. Ничего подобного я не видел ни тогда, ни после. Между выпирающимися угловатыми броневыми листами во множестве змеились кабели невероятной толщины: одни толщиной в большой палец руки, другие достигали толщины запястья. Что это такое было? Телефонные кабели? Провода электрического освещения, идущие к зенитным прожекторам?

Еще более странным оказался командир бронепоезда, вышедший мне на встречу. Я ожидал старшего командира, но никак не гражданского, тем более в таком возрасте. Рассматривая этого странного старика, я находился в замешательстве. Он говорил об испытании какого-то непонятного и разрушительного оружия, о котором мне совершенно ничего не было известно. В его мандате за подписью верховного главнокомандующего не было ничего сказано об этом, но никакой фальши в его голосе я не чувствовал.

Я сообщил, что немцы прорвались по всему фронту, и новая линия обороны будет проходить восточнее города. Именно туда верховное командование стягивало все имеющиеся резервы и там планировало задержать противника до подхода основных сил. Услышав мой приказ об эвакуации ценной техники на восток, этот странный старик даже ухом не повел. Он уперся, как бык, сказав, что больше не сделает ни шагу назад. В его глазах в этот момент я увидел то первобытное отчаянное упорство, что заставляло советских бойцов грудью закрывать амбразуру дота, бросаться на упавшую рядом гранату, направлять самолет на колонну вражеской техники. Старик и не думал отступать, решив принять бой возле города.

В какой-то момент он прервал меня, закричав про танки. Мы все обернулись в ту же сторону, куда смотрел и он. На окраине Малоярославца, и правда, показалось несколько темных угловатых коробок, в которых угадывались силуэты немецких средних танков. Рядом с ними стремительно двигались мотоциклисты. Сомнений не было — в город вступили передовые части одной из моторизованных немецких дивизий.

Пожелав командиру бронепоезда удачи, я направился к автомобилю. Нужно было срочно уезжать, чтобы не оказаться в плену. Через несколько мгновений, когда я обернулся назад, моим глазам открылось удивительное зрелище.

Блиндированный локомотив с вагонами внезапно окутался голубоватой искрящейся пеленой. Это было потрясающе и волнующе. Бесчисленное множество мелких искорок кружилось вокруг эшелона, слепя глаза и заставляя их закрываться.