Фирмамент

И свет засмеялся. Он окутывал ее еще более глубокой тьмой, он возвел неприступные стены и лишил ее даже мук. Она была равнодушна, как пепел, несомый ветром через пустыню и ничто не нарушало идеальной безжизненности алого песка. Она могла стать птицей, если бы она знала - что такое птица. У нее не было шансов задышать настоящей жизнью и пережить настоящую смерть. Ни там, ни там не было никакой тайны, как не могло быть тайны в простом нажатии кнопки. Включить и выключить, включить и выключить. Ток есть, тока нет. Пустая марионетка чужих страстей, слепая пиявка, живущая иллюзией мечты. А если нет никакой мечты? Если есть только сбой в программе или чья-то жалкая шутка? Можно ли подделать мечту? Разве нет? Если можно подделать жизнь, если можно подделать любовь, то чем хуже мечта?

Чудовищный зев расширялся. Влажные губы припали к миру и высасывали из него костный мозг смысла, страстей, ошибок, предательства, страха, голода, всего того, чего был лишен сам умерший бог. С хрустом раскрылись лепестки туле, вывернулись наружу набухшим мясом, усеянным длинными кривыми зубами, изготовившись к последнему броску. Пиявка слишком долго спала в ледяном коконе, чтобы брезговать тлеющей мертвечиной, припорошенной железными пряностями. Разве ты этого не знала, Одри? Разве это не прекрасно оказаться такой же, как бог? Упырем, вампиром, глотающим гниющую кровь Ойкумены, потому что иной крови не осталось под Хрустальным Сводом, потому что то, что они в слепоте своей зовут человеком, есть лишь грубо слепленный из отбросов голем, повинующийся шепоту призраков давно сгинувших великих. Ты такая же, как и я... Взгляни на меня! Уж лучше такая любовь, чем просто ничто. Мы, некрофилы... Мы, повелители саркиреров... Мы, истинные боги проклятого мира...

Длинное прозрачное тело вытекало из ледника могучей рекой, и тени обезображенного полиса отражались в каждой грани промороженной воды. Оно раздвигало воздух, пробуравливалось сквозь застывшее пространство, раскрыв пасть и заглатывая жидкую суспензию света. Чудовищный водоворот сминал декорации, черные шпили полиса растекались неряшливыми кляксами, сияющая нить фарватера корчилась и извивалась среди вздымающихся складок, колченогие стражи неуклюже пытались удержать равновесие и лопались с оглушающим грохотом, вспухая огненными цветами и разбрасывая раскаленные обломки дымящейся пыльцы. Ведь пришло время вегетации, Кирилл. Пришла пора урожая, и пусть он оказался не таков, как ты ожидал, но теперь уже ничего нельзя сделать. Соберем великую жатву драконьих зубов! Ты же хотел этого! Слишком просты желания мертвецов - они жаждут лишь холода, вселенского холода испаряющейся жизни! Ты хотел смерти бога, ты жаждал растерзать великих в их тайных купелях мирового заговора... Ты слишком верил во все выдумки, собирая в самых мрачных закоулках Ойкумены крохи слухов, преданий, сказок о великих. Тебе казалось, что под Хрустальной Сферой ты все равно найдешь сердце спрута и тогда.... Тс-с-с-с! Что ж, достойное желание достойного покойника. Как же ты представлял это? Потусторонний холод хитрых ловушек? Безвыходные лабиринты с неспящими минотаврами? Каменные колонны с антрацитовыми иероглифами и золотыми пластинами деяний великих? Все так, все так... Ты слишком льстил себе. Ты слишком очарован Ойкуменой - мировым склепом издохшего Человечества и поэтому каждый трупный червь ты принимаешь за человека. Да, вы - не венцы творения и даже не последнее звено в Великой Пищевой Цепи. Есть более безмозглые и отвратительные создания, но что вам до них! Вас все равно больше нет.