Фиолетовый холм (СИ)

Гермиона провела рукой по чёрной с белыми вкраплениями грозди.

— Чёрное для «чёрного», — прошептала она. И тут же, к её удивлению, замок щёлкнул.

Гермиона изумленно толкнула дверь, и та поддалась.

«Видимо, это был пароль», — подумала Грейнджер. Только позже она поймёт, что достаточно нажать на виноградины в правильном порядке, чтобы открыть дверь.

Глазам Гермионы открылась пыльная комната.

— Люмос! — прохрипела Грейнджер.

На конце палочки вспыхнул голубой огонёк, ровный свет которого выхватил из тени, царившей в комнате, давно забытые вещи.

«Кабинет», — решила Гермиона, осмотревшись.

Вокруг царил беспорядок. На полу были разбросаны бумаги, перья, разорванные конверты. Несколько поленьев, дотронься до них — развалятся, в беспорядке покоились у камина, в лоне которого в неровном свете палочки блестела паутина.

Гермиона раздвинула тяжёлые зелёные шторы, и в кабинете стало значительно светлее.

Она подошла к столу, на котором лежали перевязанные листы пергамента. Гермиона с любопытством стала разворачивать их и вчитываться в тщательно выведенные буквы. Это были письма, приглашения на званые обеды и ужины, оповещения из Гринготтса, даже небольшие заметки из книг. Ворох больше никому не нужных слов.

Гермиона заметила лежащий на краю стола альбом, на нём стояла красивая старинная чернильница. Грейнджер подняла резную крышечку, и десятки маленьких мушек вылетели из пузырька прямо ей в лицо. Гермиона зажмурилась и громко чихнула.

— Будьте здоровы, — буркнул кто-то позади неё.

Гермиона резко обернулась, подняв палочку выше.

— И в следующий раз прикрывайте рот рукой. Думаю, это не самые сложные действия даже для грязнокровки, а какие-никакие уже манеры.

Гермиона во все глаза смотрела на картину, висевшую на стене. Как она сразу её не заметила? Это был портрет, безусловно, волшебный, как и те, что были в Хогвартсе, как и тот, что висел внизу с изображением хозяйки дома. Гермиона и подумать не могла, что в особняке Блэков есть и другие заколдованные картины. Но кто сказал, что их нет?

Грейнджер подошла ближе и осмотрела полотно. С него на Гермиону взирал красивый молодой человек крепкого телосложения. У него были аспидно-чёрные волосы длиной почти до плеч, внимательные серые глаза и высокомерное бледное лицо. За его спиной на заднем плане блестел щит, у основания которого завивалась лента с фамильным девизом Блэков: «Toujours pur» («Чисты навек»). Гермиона скользнула взглядом по раме, украшенной серебристыми звёздами и когтистыми львиными резными лапами.

— Львы, а не змеи… — прошептала она и подняла глаза на волшебника. — Регул — самая яркая звезда в созвездии Льва.

Всё это время молодой человек с неизменно надменным выражением лица рассматривал свою гостью, но, когда она произнесла его имя, вздрогнул.

— Ты Регулус Блэк! — громко сказала Гермиона, вспомнив полотно с семейным древом.

— Зачем так кричать, грязнокровка? — поморщился Регулус.

— С чего ты взял, что я грязнокровка? — насупилась Гермиона.

— Хоть я и портрет, но всё же чувствую, что в тебе течёт грязная магловская кровь, — отчеканил Блэк. — Да и крики моей благородной матушки я слышу довольно часто.

Гермионе было неприятно, что какой-то портрет оскорбляет её ежеминутно. Нет, эти слова не заставляли её плакать, как на втором курсе, но, Мерлин видит, она заставит себя уважать.

— Твою голосящую мать, увы, невозможно снять со стены, а, подожги я её, Кикимера хватит удар, — прошипела Гермиона. — А вот про твой портрет, висящий здесь за запертой до этого дня дверью, не думаю, что кто-то знает.

Регулус возмущённо вздёрнул брови.

— Можешь делать всё, что угодно, — отозвался он через минуту, но от оскорбления всё же воздержался. — Я просто уйду на другой портрет.

— Другой? — опешила Гермиона.

— Мерлин, — закатил глаза Регулус. — Маглокровки такие…

— Я знаю, что вы можете покидать свои картины! — вспыхнула Грейнджер. — Я имела в виду другое. У тебя есть ещё портреты?

— Конечно, есть! Один. И, в основном, я нахожусь на нём. Правда, в последнее время там стало просто невыносимо. Даже хуже, чем здесь! — поделился с ней Регулус.

Он напомнил Грейнджер вечно ноющего в последнее время Рона, недовольного скрипучими дверями, сквозняками в доме, четвёртой ступенькой на лестнице, где он спотыкался каждый день. Регулус на картине ещё мальчишка, ему было не больше семнадцати лет, а значит все его знания и черты характера соответствовали Регулусу того возраста.

Гермиона присела на край стола и заинтересовано посмотрела на Блэка.

— И где же висит эта прекрасная картина? — спросила она.

Вдруг снаружи послышался испуганный голос Рона.

Грейнджер вскочила на ноги и бросилась к двери.

— Гермиона! Гарри! Куда вы подевались?!

Гермиона покачала головой и обернулась к Блэку, скривившему благородное лицо. Грейнджер пожала плечами и вышла в коридор. Дверь за её спиной с негромким щелчком закрылась.

— Гарри! Гермиона! — надрывался Рон где-то на нижних этажах.

— Я здесь, Рон! — прокричала Гермиона, свесившись через перила лестницы. — Что случилось?