Читаем Фёдор Абрамов полностью

Реакция Абрамова на этот удар в спину была резкой. В отправленном в адрес Валерия Алексеевича Косолапова письме были не просто ноты негодования, – а Абрамов умел высказаться весьма сурово, – но и настрой на полный разрыв творческих отношений с редакцией. Понятно, что такое решение принималось Абрамовым спонтанно, на пике эмоционального всплеска, как безудержная ответная реакция на отношение не только к нему самому, но и в знак солидарности с Твардовским, да и, наверное, как памятка на отказ в публикации «Двух зим…» в «Роман-газете».

При таких обстоятельствах Косолапов мог вполне не отвечать на это гневное абрамовское письмо. Но ответил. И весьма щедро. Почему? Да ещё и не просто ответил, а ещё и предложил Абрамову проанонсировать что-то новенькое на будущий 1971 год.

Вот это заслуживающее внимание письмо:

«27 мая 1970 года.

Уважаемый Фёдор Александрович!

В августовском номере “Нового мира” редакция будет, как обычно, публиковать перечень основных произведений, планируемых на 1971 год. Для коллектива редакции и для меня лично Вы – желанный автор, давно полюбившийся читателям журнала. Думаю, что редакция вправе рассчитывать и впредь на Ваше сотрудничество. Хотелось бы получить от Вас сообщение о том, над чем Вы сейчас работаете и что можно анонсировать на 1971 год.

Теперь о Вашем письме об опечаткахх в рассказе “Деревянные кони”. Провёл самое тщательное расследование. Дело в том, что я был в курсе дела только касательно замены слова “раскулачили” словом “обидели”. Два других огреха явились для меня загадкой.

Что же выяснилось?

Фраза на стр. 84-й – “И вот сама сколько-то так пожила…” – именно в таком виде была набрана и никем, в том числе и автором, не правилась. Передо мной лежит сейчас экземпляр вёрстки, вычитанный и выправленный Вами, подписанный Е. Я. Дорошем и М. Н. Хитровым, экземпляр, с которого корректора переносили всю авторскую и редакторскую правку.

Фраза на стр. 78-й исключена по вине корректоров журнала. Набрана она была так: “Всяко, думаю, не для того, что по грибы в первую ночь бегать…” (К сожалению, Вы, вычитывая рассказ, также не обратили внимания на набранное “что” вместо “чтобы”.) Затем следовал абзац: “Ох, как тут сверкнули тихие голубые глаза у старой Милентьевны! Будто гроза прошла за окошком”. И вот эту фразу Вы на полях вёрстки дополнили словами: “будто там калёное ядро разорвалось”. И хоть Вы корректорским знаком правильно обозначили, в какое место рассказа должны быть поставлены эти слова, корректора, перенося правку, всадили их в конец предыдущей фразы. Соответствующую беседу с корректорами я, разумеется, провёл. Люди это опытные, добросовестные, давно работающие в “Новом мире”. Но, как говорится, “и на старуху бывает проруха”. Они очень переживают случившееся. Откровенно говоря, мне бы не хотелось наказывать их в административном порядке: я ведь понимаю, что работа над номером шла в обстановке довольно нервной, а рассказ ставился в номер дополнительно, на последнем этапе.

Что касается замены слова “раскулачили” словом “обидели”, то сделано это было буквально перед самым матрицированием номера, и отнюдь не по моему желанию. Учитывая, что до этих слов идёт текст – “Робила-робила – да ты виновата. Вот какое время у нас было. ‘Да я-то, говорит мама, ничего, я-то бы стерпела. Да каково, говорит, людей под монастырь подвести’ ”; учитывая также, что вслед за словами “– Каких людей? Разве кого обидели?” идёт абзац: “Евгения быстро обернулась ко мне. В её чёрных немигающих глазах опять появился накал”. А Вы ещё усилили этот абзац словами “но она сцепила зубы и надолго замолчала…” – учитывая всё это, я дал согласие на замену слова.

Право же, читателю всё абсолютно ясно! Единственно, в чём винюсь, – не заказал телефонного разговора с Ленинградом и не известил Вас о сложившейся ситуации: Вам и так мы немало нервы потрепали с “Деревянными конями”.

Очень прошу принять извинения редакции и не настаивать на публикации Вашего письма. Во-первых, любой печатный орган делает это, откровенно говоря, всегда очень неохотно, лишь в самых крайних случаях. Во-вторых, если уж давать поправку, то немедленно, в следующем же номере журнала. А у нас положение сейчас такое: третий номер вышел, четвёртый заматрицирован и печатается. Таким образом, читатель увидел бы эту поправку через несколько месяцев после публикации рассказа. Наконец, публикация исправлений повлекла бы за собой наказание виновных. А этого, повторюсь, мне не хотелось бы.

С искренним уважением и самыми добрыми пожеланиями

В. Косолапов».

Вот так, с лёгкой руки Валерия Косолапова, вполне честно и искренне, напряжение между Фёдором Абрамовым и «Новым миром», к счастью для обеих сторон, было снято.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии