Фёдор Абрамов

И уже после выхода в свет «Безотцовщины» читатель из Львова, военнослужащий Василий Абакумов, сокровенно поведает в письме Абрамову: «Вы писатель, который создал довольно мало, но если бы найти такую меру весов и подсчитать качество трудов (имею в виду количество книг), то Ваши две книги ценнее, чем четыре пухлых романа другого писателя (чего греха таить, если есть ещё такие писатели, стремящиеся богатство литературы советской пополнить количеством книг, а не качеством)».

1961 год, начавшийся для Фёдора Абрамова с весьма громкого литературного успеха, ознаменовался ещё и переводами «Безотцовщины» на французский и эстонский языки. Бесспорным подарком автору стал и перевод «Братьев и сестёр» на чешский в одном из пражских издательств. А рассказ «Последняя охота» был поставлен в одном польском издательстве в план сборника – «Избранные рассказы советских писателей. 1962 год».

Что можно было ещё желать автору, который лишь год тому назад получил писательское удостоверение? Несомненно, этот литературный успех упрочил положение Абрамова-прозаика.

Ко всему тому, спустя два года, 24 октября 1963 года, творческое объединение «Юность» киностудии «Мосфильм» в лице его редактора Галины Павловны Хоревой обратится к Абрамову с предложением о создании сценария художественного игрового фильма по повести «Безотцовщина».

Тогда вследствие масштабной всесоюзной критики Фёдора Абрамова за повесть «Вокруг да около» реализация этого кинематографического проекта отложится на целых десять лет, и лишь в 1973-м режиссёру Петру Тодоровскому всё же удастся снять на её основе фильм под названием «Своя земля». Абрамов не был привлечён к сценарной работе и, может быть, потому относился к фильму довольно сдержанно и прохладно.

Как всегда, при любых условиях оставаясь самим собой, Фёдор Абрамов был очень осторожен в отношении замыслов киностудий на экранизацию своих произведений и каждый раз отказывался от поступающих предложений. Может быть, это было причиной того, что «Безотцовщина» стала его единственным творением, получившим вторую жизнь на киноплёнке. «Боюсь я киношников! Я не встречал таких, которым был бы близок мир моих людей», – признался он однажды в своём выступлении 15 декабря 1980 года на встрече с читателями в Ленинке – центральной библиотеке страны.

А предложений от «киношников» было немало. Так, к примеру, 27 сентября 1978 года главный редактор ПТО художественных фильмов киностудии «Беларусьфильм» В. Булавина, желая получить согласие Фёдора Абрамова на возможность экранизации его произведений, в коротком письме писала: «…мы бы с удовольствием учли Ваши предложения и пожелания при составлении тематического плана на 1981–1985 годы…» Но Фёдор Абрамов и на этот раз промолчал.

Рассказывая о повести «Безотцовщина», нельзя не упомянуть ещё об одной ранней повести Абрамова, стоящей особняком во всём его творчестве. Эту повесть издательство «Советская Россия» в 1962 году едва не опубликовало отдельной книгой в серии «Короткие повести и рассказы», а спустя время она дала название целому абрамовскому сборнику. Именно её выделял во всём абрамовском творчестве Виктор Петрович Астафьев, и именно ею в качестве дорогого подарка потчевал Фёдор Александрович в Новый, 1970 год Ивана Сергеевича Соколова-Микитова.

Речь идёт о весьма необычной повести «Жила-была сёмужка».

Эта натуралистическая повесть-сказка о жизни «царь-рыбы» сёмги по имени Красавка станет единственным произведением Фёдора Абрамова, написанным в нехарактерном для него стиле, никак не вяжущемся с мотивами близкой для автора деревенской прозы. Скорее всего, её можно поставить в один ряд с произведениями писателей-природолюбов, скажем, Виталия Бианки или же Эрнеста Сетона-Томпсона.

Как ни странно, но ни в одной критической статье, а их было немало, никто из авторов не сделал даже малого намёка на то, что сюжет повести, как и образы рыб, является глубокой аллегорией, что Фёдор Абрамов проводит параллель по отношению к людям и их взаимоотношениям, и этому есть прямое подтверждение.

8 мая 1962 года Фёдор Абрамов получил письмо от читателя Н. С. Любинцева, который, в частности, относительно повести сообщал следующее:

«А теперь “Жила-была сёмужка”. Если читать этот рассказ просто, не вникая в глубь, то чудесная повесть из жизни рыб, так сказать, повесть для детей старшего возраста. Но если будут искать в ней иносказание, то и всыплют же Вам и “Звезде”! Попадёт и за Лоха, и за конец жизни красавицы сёмужки. Быть беде! <…> Безобразник, да и только, этот Абрамов!»

Чего же такого узрел Любинцев в повести, что стало неподвластно взору редакторов-цензоров?