Читаем Фёдор Абрамов полностью

Переживания, сомнения, в какой-то момент даже желание бросить работу над пьесой… Фёдор Абрамов, не скрывая, изрядно нервничал. Успокаивало лишь то, что, пока шла работа над правкой текста, Юрий Любимов, ещё не получив одобрения Главлитом первого варианта, не теряя даром времени, уже настойчиво репетировал пьесу и убирал из сцен и монологов то, что не одобрила цензура в ходе работы.

На одной из встреч с представителями Управления театров, музыкальных организаций и концертной работы Моссовета, состоявшейся в кабинете Юрия Любимова по поводу создания новой редакции пьесы, Фёдор Абрамов изрядно вспылил. Любимов в своей книге «Рассказы старого трепача» по этому поводу вспоминал: «Я помню, как в моём кабинете Фёдор Александрович вскочил и закричал: “Да я весь израненный, – как это я свою родину не люблю?! Может, это вы настоящие патриоты, а не я?!”».

Репетиции «Деревянных коней», начавшиеся ещё в ноябре 1973 года, шли всю зиму. И Фёдор Абрамов был вместе с театром. Его частое присутствие на репетициях, строгое и требовательное отношение к артистам, внесение своих предложений и замечаний привносили не только определённый авторский смысл в постановку, но и давали соответствующую установку правильной актёрской игре.

Актриса театра Татьяна Жукова спустя годы в интервью газете «Советская Россия» от 3 января 1982 года вспоминала, что Фёдор Абрамов, приходя на репетиции спектакля, много читал, говорил с артистами, что даже захотелось перенести достоверную мелодику его речи, которая свойственна жителям его родины, в спектакль.

Изольда Фролова, которой в спектакле досталась роль Мани-большой, в своих воспоминаниях «Ржут “Кони” на Таганке», опубликованных в книге «Воспоминания о Фёдоре Абрамове», так описывает мастерство Абрамова-драматурга:

«Умение этого крепкого, небольшого роста человека сосредоточить внимание нашего актёра, во многом искушённого, избалованного посещениями театра знаменитостями, поразило меня. Абрамов в своей читке сразу вылепил характеры героинь (Василисы Милентьевны, Пелагеи и Альки) сочно, зримо, артистично. Воссоздавая особенности каждой, смог передать взаимоотношения их “голосов”. Сразу стало ясно: автор не прост, не уступит свои позиции. Многие из нас переглядывались, как бы говоря: “Видали какой!” И продолжали с улыбкой слушать смелое чтение автора. Его интонации – внешне суровые, изнутри разгорячённые. Речь его мелодична: то частушечная, то сурово-песенная; сочетание чистоты родниковой и страстности горького слова. В речи автора ощущается замысел спектакля, который будет называться “Деревянные кони”…

Конечно, Абрамов обладает даром драматургическим: он артистичен. Скопировать его трудно, но зато в читке улавливаешь абрамовскую речь…

Абрамовский ум цепко схватил направление сценического замысла, он дал ему “добро”… Скрупулёзно выверял текст, будучи на репетициях, и впоследствии писал новый, исходя из игры актёра. Часто выступал против театральной престижности, ажитации, компромиссности в театре. Видел “отходы в сторону”, ругал, но и любил».

Удачно найденное Фёдором Абрамовым название повести «Деревянные кони» дало ёмкое заглавие всей пьесе. И это было очень символично. Черниченко по этому поводу в уже упомянутой выше статье писал: «Деревянные кони – образ труда и достатка, старины и надежд, образ и бытовой, и художественный, под коньком на крыше начиналась жизнь, под ним и отходила – к другим поколениям».

Дом Василисы Милентьевны и дом Пелагеи Амосовой – два разных действия спектакля, объединённых одной большой крышей дома-богатыря Русского Севера.

«Здесь всё подлинно – берестяные короба, пестери, бабкины прялки, лавки вдоль стен…» – напишет Юрий Черниченко. Антураж этого сценического дома был действительно изысканным, и всё благодаря работе художника спектакля Давида Боровских. По этому поводу Фёдор Абрамов в своём выступлении перед студентами Архангельского педагогического института 6 мая 1974 года скажет: «Мне очень нравится жёсткое, сухое, графическое оформление. Это сценограф, как сейчас говорят… Давид Боровских. Он специально ездил в Вологодскую область, вывез оттуда всякие берестяные, деревянные изделия, всё это на сцене создаёт, производит определённое впечатление».

Да и сам зрительный зал был оформлен по-особому. Был закрыт традиционный вход и оформлен специальный проход в зал через фойе. Пришедшие на спектакль как бы сами оказывались гостями в большом деревенском доме, попадая в переднюю часть избы – горницу по мостку, через сени, украшенные ситцевыми занавесками до самого пола, шли по домотканым дорожкам мимо подлинной крестьянской утвари и, по сути, сами становились частью происходящего на сцене действа. Все эти художественные изыски помогали зрителю ещё больше почувствовать дух атмосферы деревенской жизни, ещё глубже проникнуться содержанием пьесы.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии