Финли Донован избавляется от проблем

Когда мы укладывали их в кровати, сквозь края занавесок как раз начал просачиваться бледный водянистый рассвет. Если повезет, мы успеем принять горячий душ и выпить по чашке кофе до того, как они проснутся. Я застонала, вспомнив пролившийся кофе и беспорядок, оставшийся вчера на кухонном столе.

Не говоря ни слова, мы с Никой разделись перед стиральной машиной до нижнего белья. Загрузили одежду, бросив сверху скатерти, садовые перчатки и обувь, и залили два колпака отбеливателя для цветных тканей, а в завершение засыпали гору порошкового мыла. Ника запустила машину и скрылась в гостевой спальне. Она заперлась изнутри с тихим щелчком.

Я отправилась на кухню, решив, что хотя бы начну наводить чистоту и порядок в том бардаке, который устроила, прежде чем попытаюсь заснуть. Осторожничая, я не стала включать свет, чтобы не привлечь нежелательное внимание миссис Хаггерти, и попыталась найти лужицы кофейной гущи в сумрачном утреннем свете, проникающем сквозь кухонные занавески, но всюду был порядок. Пол и кухонный стол были уже вытерты, а грязную посуду из раковины ополоснули и поместили в посудомоечную машину. Должно быть, это Вероника прибралась вчера вечером, когда упаковывала мою сковороду в картонную коробку. Прямо перед тем, как она застала меня за попыткой реанимировать труп.

Может, Ника была права.

Может, Харрис Миклер заслужил то, что с ним случилось. Может, завтра его жена явится с конвертом, полным денег, и мы действительно избежим наказания за убийство. Но, соскребая со дна кофейника остатки гущи и выбрасывая их в переполненное мусорное ведро под раковиной, я не испытывала оптимизма. Я убила человека. И уже не имело значения, вышло ли это случайно или нет. Я закопала его, и это делало меня виновной в чем-то, правда, я была не вполне уверена, в чем именно. Ну или я точно стану виновной, если возьму деньги миссис Миклер.

Я проснулась от звона столового серебра о миски с хлопьями на кухне.

Мультяшные голоса из телевизора болтали достаточно громко, чтобы почти заглушить низкий гул пылесоса. Яркое солнце пробивалось сквозь жалюзи. Я посмотрела время на телефоне и зарылась лицом в подушку. Она была влажная и холодная – меньше четырех часов назад, приняв горячий душ, я забралась в постель прямо с мокрыми волосами (и они все еще не высохли).

Мышцы затекли, не желая просыпаться, но я натянула треники, закрутила распущенные волосы в пучок и спустилась на кухню. Фоном тихо гудела посудомоечная машина.

Стопка счетов с крыльца была рассортирована по кучкам, а кучки разложены на складном столике в пустой столовой.

Делия подмигнула мне со стула, держа ложку над миской с хлопьями. Она пережевывала хлопья, и по ее подбородку стекала струйка молока. Я мигнула в ответ, не совсем уверенная, что эта девочка – моя дочь. Ее волосы были коротко сострижены и очищены от всего липкого. Из-под ершика волос, в том месте, где она порезалась ножницами, проглядывала царапина. На носу у нее сидели солнцезащитные очки-авиаторы с отражающими стеклами, затеняя свежевымытое лицо. А ее одежда – искусно потертые джинсы и рваная розовая футболка, надетая поверх серой водолазки, – была художественно сбрызнута отбеливателем для завершения ансамбля.

Я подняла бровь. Она подняла свою в ответ и запихнула в рот очередную ложку хлопьев, снова пролив по дороге часть содержимого. Ее маленькие ручки были обтянуты полосатыми перчатками без пальцев, и у этих перчаток пальцы определенно были на месте, когда я купила их на прошлой неделе, и еще вчера они были гораздо менее модными.

Пока Делия жевала, солнцезащитные очки Вероники сползли ей на переносицу.

– Это кайфово, – сказала она, небрежно пожав плечами, как бы отвечая на мой немой вопрос. – Так говорит тетя Ника.

Я плотно сомкнула губы, чтобы удержать ответную реплику.

Пылесос замолк. Вероника вошла на кухню; на ней были мои легинсы и одна из футболок для сна. Я не хотела думать о том, что она надела – или не надела – под все это; и я очень надеялась, что мое нижнее белье занесено в каталог в категорию тех шестидесяти процентов личных вещей, которыми мне никогда не придется с ней делиться. Длинные волосы Ники были собраны в хвост, и когда она положила мой мобильный на стол, хвост слегка покачнулся. Ее руки были чистыми, ногти вычищены, подстрижены и коротко подпилены, на них лежал слой свежего розового лака, и точно такой же проглядывал сквозь перчатки Делии.

– Тетя Ника, значит?

Ника ухмыльнулась.

– Если у Терезы есть тетя Эми, то у тебя может быть тетя Ника.

Зак засмеялся с детского стульчика, его волосы были модно зачесаны, они уже достаточно отросли, чтобы появились кудряшки. Ножниц для птицы нигде не было видно, никто не истекал кровью и не устраивал истерик. Сил спорить у меня не было, и я сонно поплелась к столу.

– Тебе нужно одеться, – сказала Ника, поставив передо мной чашку кофе и бегло осмотрев меня.

Я сделала жадный глоток.

– И сделать что-нибудь с волосами. Через час ты встречаешься в «Панере» с миссис М. Постарайся выглядеть подобающим образом.

Я поперхнулась, кофе брызнул на рубашку.