Ферзевый гамбит. 1942-1943

Рузвельт и Гопкинс обменялись быстрым, но многозначительным взглядом. То, что Япония не может не начать большую войну на Тихом океане, стало понятно всем после введённых против нее экономических санкций. Острова задыхались без поставок целого ряда стратегически важных ресурсов, главным из которых была нефть. И даже поставки из Союза, о которых узкоглазые неожиданно для всех договорились с красными, их потребности отнюдь не перекрывали. У японцев было только два выхода — либо попытаться взять ресурсы в Юго-восточной Азии силой, либо отказаться от претензий на статус великой державы. Зная японцев, в их выборе никто не сомневался.

Для США же участие в большой войне был тем самым шансом выкарабкаться окончательно из ямы Великой Депрессии и включить свою экономику на полную мощность. Американцам уже давно было тесно в рамках «доктрины Монро», но протянуть свои руки за океан можно было только поучаствовав в большой войне. Ну а чтобы у японцев совсем не осталось места для маневра, в начале декабря госсекретарь Корделл Халл США передал тем ноту, в которой очерчивал условия, после исполнения которых, отношения между двумя странами могли бы нормализоваться. По сути, это был ультиматум, вошедший впоследствии в историю как «нота Халла».

Вот почему, ни у кого из присутствующих в кабинете не возникло разногласий по поводу первого кандидата на возможную ответственность за произошедшую диверсию.

— Нужно привести войска на Гавайях и Филиппинах в повышенную боевую готовность, — Рузвельт обратился к военно-морскому министру. — С точки зрения японцев было бы логично ударить как можно быстрее. Тем более, что они вряд ли знают, сколько времени у них есть.

— Служба радиоперехвата не докладывала ни о каких подозрительных переговорах, которые свидетельствовать о возможном нападении, но я согласен, лучше перестраховаться.

Стрелка больших старинных напольных часов, стоящих у одной из стен кабинета, сдвинулась и указала на двенадцать. Полдень. Бум. Бум. Часы мерно били положенное количество раз. В Вашингтоне полдень. На Гавайах — семь часов утра. Никто из присутствующих не мог и подумать, что отдавать команду о повышенной боеготовности уже поздно, ведь как раз в этот момент первая волна японских самолетов атаковала стоящие у причала, спящие еще по утреннему времени американские корабли.

Официальное объявление войны же, которое японское посольство в Вашингтоне, должно было передать правительству США одновременно с началом боевых действий — запоздает. Островное дипломатическое ведомство сработает отвратительно, и эту самую ноту о объявлении войны передадут в МИД только спустя несколько часов — ближе к вечеру этого длинного дня, что впоследствии даст право утверждать всем заинтересованным сторонам, что самураи, дескать, вероломно напали, без объявления войны. Впрочем, они это делают не первый раз.

Глава 2-1

17 января 1942 год, Тихий океан, севернее Гавайских островов

Тюити Нагумо стоял на мостике своего флагманского авианосца «Акаги» и смотрел как на фоне светлеющего на западе неба с палубы корабля в воздух один за одним поднимаются боевые самолеты. Все распоряжения отданы, подчиненные сами знают, что делать и в ближайшие два часа никаких дополнительных команд от него не потребуется. Мысленно адмирал скользнул в недавнее прошлое, еще раз прокручивая в голове последние два месяца спешной подготовки к сегодняшнему дню, пытаясь понять, все ли было сделано для достижения успеха, не было ли нигде допущено просчетов или недоработок. Впрочем, судя по тому, что его авианосная ударная группа сейчас находилась в ста восьмидесяти километрах от острова Оаху, а их, судя по всему, все еще не обнаружили, они все сделали правильно.

План нападения на американскую военно-морскую базу на Гавайских островах переделывался за прошедшую осень не один раз. Вначале в нем вообще не шла речь о десанте, но неожиданно для всех адмирал Ямамото с упорством достойным истинного самурая продавил расширения операции до полноценного вторжения. Основным аргументом, склонившим чашу весов, оказалась как это ни странно звучит — нефть, вернее ее запасы, которые могли бы достаться японцам при захвате островов. Все же, посаженные на жесткий сухой паек японские моряки, готовы были сражаться за такой куш до последнего.

Эскадра, собранная под рукой адмирала Нагумо, была, возможно, самым сильным соединением кораблей, участвующих в одном сражении. Семь авианосцев, четыре линкора (вся третья дивизия), крейсера, эсминцы, подводные лодки и эскадренные танкеры и транспорты, забитые под завязку морской пехотой. Вся эта сила должна была с минуты на минуту обрушиться на головы американцев, своим упорством, мешающих продвижению Японской империи.