Фернандо Магеллан. Книга 3

Моряки высыпали на палубы. Больных вынесли посмотреть на чудо, предвещавшее благополучный исход плавания. Молодые побежали к вантам, намереваясь подняться к огонькам, дотронуться до них. Матросов столкнули вниз, отогнали от мачт, дабы не осквернили великое таинство. Кто-то в экстазе катался по мокрым доскам, просил вернуть утраченные зубы; кто-то желал избавиться от недуга, поразившего ноги, искорежившего суставы; кто-то молил за родных в Испании, кто-то зачарованно со слезами умиления и радости безмолвно наблюдал игру святых тел.

Сквозь восторги, плач, бормотание послышался свист. К нему присоединилось шипение. На концах мачт вспыхнули снопы искр, как на шестах праздничных фейерверков. Скоро они погасли. На стеньгах грот-мачт колыхалось прозрачное светло-голубое пламя. Оно окутало вымпела, грозило через мгновение сжечь канаты. Но тросы не лопались, а огонь, то поднимался по стеньге к вершине, зависал над кораблем, то спускался к свернутому на рее марселю.

– Так Господь являлся в пламени святому Моисею, указывал в пустыне дорогу в Землю обетованную! – прервал воцарившуюся тишину отец Антоний. – Бог услышал наши молитвы!

– Папа, что такое пустыня? – спросил маленький Хуан, прижавшийся к отцу.

– Святой Эльм принесет нам счастье, – обнял его Карвальо.

Глава V Во дворце правителя

На следующий день, 9 июля, поутру вахтенные заметили большую пирогу, направлявшуюся к кораблям в сопровождении двух альмади – маленьких рыбачьих челнов. Нос и корма пироги переливались золотой и перламутровой инкрустацией, на бортах ярко горел орнамент из растительных и минеральных красок. Стройные ряды весел неторопливо под бой барабанов и литавр опускались в воду, будто диковинное малайское насекомое ползло по застывшей после грозы ослепительно голубой глади залива. Легкий ветер с берега колыхал украшенный павлиньими перьями шелковый бело-голубой флаг властителя. Чудный стяг, словно птичий хохолок, прикрывал музыкантов, сидевших перед гребцами и беспрестанно дувших в трубы. Симфония звуков и великолепие процессии предназначались гостям, чтобы поразить их значением предстоящих переговоров.

Праздничная флотилия подошла к эскадре, но не направилась сразу к флагману, как более крупной каравелле, а описала почетный круг, разглядывала со всех сторон испанцев, давала им насладиться произведенным эффектом. Моряки увидели важных сановников, чинно восседавших на банках пироги, и владельца захваченной джонки в новой чалме. В альмади лежали связки сахарного тростника, расписные деревянные кувшины, различные емкости из бамбука и кокосовых орехов; стояли плетеные клетки с курами, раскудахтавшимися со страху от непривычной качки и шума музыкальных инструментов. Перепуганные козы дополняли блеянием какофонию приветственного гимна.

Обрадованные испанцы замахали руками, закричали, зазывая к себе желанные лодки. Островитяне не прервали праздничную процессию, не прекратили игру на дудочках, продолжали обход эскадры, совершали магические действия, способные повлиять на дальнейшие взаимоотношения.

Пирога с альмади закончила круг, причалила к «Тринидаду», вторая направилась к «Виктории». Восемь старейшин-вождей вместе с владельцем джонки поднялись на флагман. После приветствий и обмена подарками они прошли на дек корабля, уселись на ковре. В желтом шелковом наряде, полученном от властителя Брунея с пожеланием долгих лет жизни и накинутым поверх обычной одежды, Карвальо важно опустился в кресло адмирала. Офицеры, нотариусы, писцы разместились за спинами послов и командира, матросы ждали на палубе.

– Всемилостивейший король Испании послал меня заключить с вашим властителем договор о мире и торговле, – подражая Магеллану, напыщенно произнес Жуан. – Мы обошли весь мир, прежде чем прибыли на ваш остров. Всюду нас встречали с радостью и уважением, касики искали нашей дружбы, потому что велик и могуч дон Карлос, его корабли плавают в морях и океанах, богатства казны ни с чем не сравнимы, вера его… – тут он запнулся и, стараясь подобрать нужное слово, стал искать Антония.

– …истинна! – подсказал Баррутиа, стоявший на почетном месте по правую руку от командира.

– Вот именно, – согласился Жуан, отчего сутулая спина родственника радостно выпрямилась.

– Я пересек Атлантический океан, обогнул Землю Святого Креста, – вдруг вспомнил Карвальо, как Фернандо показывал царькам карты, – потом мы очень долго плыли по Южному морю, убедились в его бескрайности и нарекли Тихим океаном. Затем мы плыли, плыли…

– И приплыли сюда, – просто закончил родственник, вместо стушевавшегося Жуана.

– Верно… – одобрил капитан, заметив улыбки подчиненных. – Мы терпели большие лишения… – возвысил голос Карвальо и опять осекся.

– Пригласите священника прочитать им проповедь, – предложил Альбо, когда пауза неприлично затянулась. – Они все равно ничего не поймут.

– Пусть Пигафетта переведет! – велел Баррутиа.

– Найди красивые слова, – попросил Карвальо. – Упирай на силу флота. Они тут развели слонов… Эка невидаль! Если потребуется, мы разнесем город в щепы!