Ференц Лист

За летние месяцы 1874 года Лист также сочинил и посвятил архиепископу Хайнальду очередную легенду «Святая Цецилия» (Die heilige C"acilia). Кроме того, он продолжал работать над «Легендой о святом Станиславе».

А к осени была завершена оратория «Колокола Страсбургского собора» (Die Glocken des Strassburger M"unsters)^[686]для солистов, хора и оркестра, состоящая из двух частей: «Прелюдия: Эксельсиор» (Vorspiel: Excelsior) и «Колокола» (Die Glocken). Для сюжета был использован пролог поэмы Лонгфелло «Золотая легенда»: демоны во главе с Люцифером витают вокруг собора, стремясь прекратить ненавистный им колокольный звон, «зычный колокол сорвать и оземь вдребезги разбить». Но звон окропленных святой водой колоколов подавляет и гул непогоды, и вой сатанинских полчищ, вынужденных отступить. «Прелюдия» написана на стихотворение Лонгфелло «Эксельсиор» (Excelsior^[687]). Лист посвятил свое произведение Лонгфелло; 22 ноября он написал в посвящении: «Excelsior! — „Еще выше!“ Это девиз поэзии и музыки. Они беспрерывно воспевают хвалу, возносимую душой человека вечности и Небесам, и, следовательно, сопровождают мелодию Sarsum corda („Мужайся“), что ежедневно звучит в церквах и вызванивается их колоколами»^[688].

На вилле д’Эсте Лист начал также работать над новым циклом «Рождественская елка» (Weihnachtsbaum. Arbe de No'el). Цикл, завершенный в 1876 году, состоит из двенадцати миниатюр: «Старая рождественская песня» (Psalite. Altes Weihnachtslied), «Святая ночь!» (О, heilige Nacht!), «Пастухи у яслей» (Die Hirten an der Krippe), «Поклонение волхвов» (Adeste Fideles), «Скерцозо. Зажигают елку» (Scherzoso. Man z"undet die Kerzen des Baumes ап), «Колокольный перезвон» (Carillon), «Колыбельная песня» (Schlummerlied), «Старая провансальская рождественская песня» (Altes Provencalisches Weihnachtslied), «Вечерний звон» (Abendglocken), «В старину» (Ehemals), «Венгерский марш» (Ungarisch), «Полонез» (Polnisch).

К сожалению, этот листовский цикл не получил такой известности, как, например, «Венгерские рапсодии» или «Этюды трансцендентного исполнения», и очень редко исполняется пианистами. Между тем, по мнению Б. Сабольчи, «теперь Лист развивает по-новому живописные начинания молодости… Лист — путешественник давно уже открыл сверкающие красоты ландшафтов. Лист — мировой странник давно уже познал тайную печаль времен года; Лист — поэт и мыслитель показывает теперь скрытые, но тем более глубокие и правдивые взаимосвязи между природой и человеческой душой. Для этого ему необходима новая красочно-звуковая палитра, более воздушные, оттененные, ярче вибрирующие рефлексы, эффекты пятен, полутени и сумерек, дотоле неизвестные в истории музыки. Кому было суждено когда-либо так подслушать и передать в музыке вечерний звон колоколов Рима, полуденную тишину лесов Франции, полет облаков по венгерскому небу, рубиноизумрудные отблески вечерних фонтанов Тиволи? После предчувствий Шопена здесь, на этих страницах, рождается музыкальный импрессионизм»^[689].

Лист уже начал отмерять дальнюю дистанцию для «забрасывания копья в мир будущего». Но вскоре творчески продуктивное пребывание на вилле д’Эсте пришлось прервать.

В это время на горизонте вновь появился заново обретенный Листом «роковой друг». В ноябре 1874 года начались переговоры между Гансом Рихтером и Вагнером об организации гастролей последнего в Будапеште. Гастрольные туры Вагнера в 1870-е годы имели одну цель — собрать средства на продолжение строительства театра в Байройте. Он поставил перед дирекцией Национального театра условие: ему необходим чистый доход в пять тысяч форинтов. Такой сбор театр гарантировать не решился. Тогда было принято «соломоново решение»: в одной части концерта будут исполнены произведения Вагнера, а во второй — Листа, что гарантировало финансовый успех.

Ради друга Листу нужно было как можно скорее приехать в Венгрию. 5 декабря, еще находясь на вилле д’Эсте, Лист писал Корнелю Абраньи: «10 февраля я вновь буду в Пеште, куда вскоре вслед за мной должен приехать Вагнер. Десять лет назад мы с ним вместе дирижировали в одном концерте в Сен-Галлене^[690]; такой же совместный концерт, если Вы поможете перевести стихотворение Лонгфелло („Колокола Страсбургского собора“) на венгерский язык, можно устроить и в Пеште. Исполнение этого произведения на концерте Вагнера я считаю совершенно уместным… Что же касается Музыкальной академии, то во время моего пребывания в Пеште переговоры можно продолжить, пока же я занимаю пассивную позицию»^[691].