Феодал

И до Ефрема в Блаженной Пустыни жили какие-то люди. Проповедуя, Ефрем находил чему поучиться у них. Избранные, они размножались. Значит, Господь благословляет плотский грех? Значит, не оставить по себе потомства – идти против Его воли?

Истинно так. Воспаленным умом Ефрем постиг: утверждение, будто Христос никогда не знал женщины, противно рассудку. Тридцатилетний девственник не может не озлобиться на слабый пол, он не пожелал бы вступиться за Магдалину.

Не из дерева – дерева было мало, – из мягкого камня первый преподобный возвел первую часовню. Сменялись поколения, обитель строилась, сложенные песчаником скалы уменьшились, дав материал для фундаментов и стен.

Прибывали новые спасаемые. Иные удивляли: среди них попадались чернокожие язычники, желтомордые буддисты, упорные в заблуждениях магометане, еретики всех мастей, даже никонианцы. Многих приходилось учить русскому языку. Новоспасенных смиряли, а смирив, приставляли к делу и обучали догматам истинной веры – в большинстве успешно. Находились и такие, кто бежал в пустыню, не ища спасения в Пустыни. Вернулись считаные единицы.

Последним человеком, попавшим в обитель извне, был Михаил, он же Мигель, испанец, впоследствии окрещенный Елевферием. Он кое-как научился объясняться по-русски. По его словам выходило, что в Европе идет большая война, победоносные германские войска достигли Волги, а россияне вконец забыли Бога. «За то и наказаны», – понимал преподобный.

Брат Елевферий давно почил в бозе. После него как отрезало – ни одного нового человека за шесть с лишним десятилетий. Как почти все братья и сестры общины, преподобный Евпл родился в Блаженной Пустыни. Сестра Еванфия (Хироюки) скончалась в прошлом месяце, прожив в Пустыни семьдесят семь лет, а всего девяносто. Из живых мог помнить Землю лишь блаженный брат Евлампий (Мустафа), выживший из ума лет тридцать назад, но он разучился разговаривать.

Любой феодал пожал бы плечами: сдохла точка выброса, бывает. Евпл мыслил иначе: воздавая живущим по делам их, ныне Господь не находит достойных. Это не противоречило догматам. Сказано ведь: спасется токмо малое число.

Вчера изменилось буквально все. Брат Евлогий, надзиравший за артелью рыбарей, прибежал с докладом: река принесла утлый плот, а на нем – мужчину и молодую женщину в крайней степени истощения, в беспамятстве. И еще два странной формы заплечных мешка со многими интересными вещами, но без крошки еды. И еще незнакомое оружие…

По грузности чрева преподобный Евпл нечасто покидал келью, но, расспросив о чуде, пошел взглянуть. Возле подтянутого к берегу плота праздно толпилась половина обители. Развязав мешок со снадобьями, суетился брат Еполлоний, лекарь. Послушники Ефив, Ермипп и Евсевон, разрушив благочиние, чуть не толкали братьев, приставая к спасенным с расспросами. Напрасно: те хоть и пришли в себя, но толку было чуть. Мужчина дико таращил воспаленные глаза, женщина тихонько бредила. Зато, хвала Господу, бредила по-русски!

Уже легче.

Кое-кому пришлось напомнить о смирении. Перед преподобным расступились. Тучность Евпла не мешала пронзительно-точному взгляду. Долго думать было нечего.

– Брат Еполлоний, брат Елистрат, сестра Елена! – чуть нараспев возгласил преподобный, подчеркивая торжественность момента. – Поручаю вам заботы о богоспасенных. Воробьиный бульон и размоченный хлеб, помалу. Возблагодарим же Господа! Во имя Отца и Сына…

В своей келье, призвав только отца Евмения, эконома обители, преподобный Евпл внимательно осмотрел найденные при спасенных вещи. Многое было незнакомым, совсем новым. Короткое ружье и пистолеты – неизвестных систем. Пришлось поломать головы, прежде чем пришла догадка: вот эти малые предметы – патроны к ружью, а вот эти совсем маленькие – к пистолету. Выходит, на Земле нынче такие в ходу? Медные, а не картонные? А главное, значит, род человеческий на Земле еще цел?

Собственно говоря, Евпл в этом не особенно сомневался.

– Как думаешь, это настоящее? – спросил он Евмения, сильно понизив голос. От эконома у преподобного не было тайн, но иной раз и стены имеют уши. – Глянь, тут на казеннике цифры: 1952. Наверное, дата изготовления?

Толстое лицо отца эконома не выразило никаких эмоций:

– Настоящее или нет – это мы со временем узнаем. Или срок выйдет, или спасенные сами скажут. Постараемся, так скажут. Хорошо бы вещи оказались настоящими…

– Да уж, – буркнул Евпл.

Он все понимал. Если хоть одна вещь, прежде принадлежавшая спасенным, а ныне всей обители, со временем распадется в пыль, значит… О, это многое значит! И прежде всего одно, самое опасное: эти двое могут владеть тайной Господних даров. Возможно, есть еще одно, и даже не одно, место, где Бог внемлет человеку…

Преподобный долго не мог принять решение.

Спасенные всегда приходили с суши. Все изустные свидетельства говорили одно: новые люди внезапно появлялись вблизи Блаженной Пустыни, саженях в двухстах от ее границы, и, растерянные, недоумевающие, испуганные, брели к зелени кущ, к полям, к строениям. Никогда еще спасенных не подбирали на реке. Эти двое проделали долгий путь.