Феномен ДБ

Кстати, отвлекаясь от критики режима, при котором «убожество может на что-то претендовать», замечу, что именно при Путине литератор Быков добился потрясающих успехов, причём ещё до того, как встал в ряды противников режима. О ужас! Очень хотелось бы так воскликнуть, однако не стану придираться к Быкову по мелочам.

В принципе, есть только один критерий разделения на хороших и плохих писателей – история всех рассудит, а вовсе не члены каких-то там жюри. И не читатели, которые слишком уж ведутся на то, что им внушают критики и велеречивые кумиры. Вот вам пример подобного «внушения», предпринятого Быковым, как обычно, не вполне всерьёз [89]:

«Плохие книги <…> гораздо полезнее для изучения эпохи. В хорошей книге слишком много видно автора, а в плохой – как раз эпоху с её болями, страданиями».

Теряюсь в догадках, какие из своих произведений Дмитрий Львович имел на этот раз в виду.

Глава 8. О нелюбви

В этой главе более подробно поговорим о симпатиях и антипатиях Быкова. Об одном «заклятом друге» я уже упомянул. Но боюсь, что кое-кому это может показаться недостаточным, а потому список претендентов на «обругание» продолжим.

Сначала несколько слов о том, как сам Быков относится к подобной критике [80]:

«Мнения людей, искренне ко мне расположенных, либо нейтральных, либо хорошо разбирающихся в предмете, мне интересны всегда. Впрочем, если меня активно и предсказуемо ругают люди, которых я почему-либо не люблю (чаще всего у такой неприязни не личные, а самые что ни на есть литературные мотивы), – это мне приятно вдвойне, потому что, значит, я попадаю в цель. Мне вообще кажется, что нелюбовь противных – гораздо более надежный критерий успеха, чем любовь симпатичных».

Что ж, стоит принять это во внимание. Особенно хорошо работает такой критерий в том случае, если цель написания романа – кого-то непременно разозлить. Если же основная задача состоит, как мы убедились, всего лишь в зарабатывании денег, то и в этом случае чья-то неприязнь играет положительную роль, поскольку скандал или перебранка из-за книги может привлечь читателя и увеличить рейтинги продаж.

Но прежде, чем делать окончательные выводы, приведу образчик критики, заимствованный из «Литературной газеты» [90]:

«Дмитрий Быков, которого знают все: литератор стахановской производительности, строчит в прозападном "Огоньке", профашистском "Консерваторе", желтеющем "Собеседнике", скандальной "Столице", истеричной "Новой", ведёт телепередачи, включая "бульварное Времечко"».

Тут и впрямь многое сошлось – и ненависть к фашизму, и презрение к бульварной желтизне. Чего тут только нет! Быков вообще горазд писать, и ничего с этим не поделаешь. Если у писателя нет стимулов печататься в литературных журналах, которые и выходят-то не чаще, чем раз в месяц, почему нужно игнорировать еженедельные издания и телевизионные ток-шоу? Впрочем, информация изрядно устарела, поскольку Быкова уже давненько нет на телевидении.

Но речь здесь не о том – Дмитрий Львович не прощает обид своим гонителям [91]:

«"Литературная газета" вообще никаким боком не относится к литературе: это рупор малоталантливых, амбициозных, сервильных обскурантов, пишущих с грамматическими, стилистическими и фактическими ошибками. Мне стыдно за бренд, который в семидесятые олицетворял собою какой-никакой глоток воздуха, пусть и тухловатого».

Как он их послал! Жаль, что портал Openspace.ru и журнал «Что читать», в качестве главного редактора которого высказался Быков, не столь популярны, как «Литературная газета», а то можно было бы рассчитывать на продолжение этой перебранки. Будь у меня возможность, я бы основал журнал или газету, специально посвящённую конфликтам в творческой среде. Представьте, сначала одного мутузят, выкладывая на страницы всю его подноготную, а уже через неделю обиженный и оскорблённый возит своего оппонента «мордой» по столу.

Вообще-то над Быковым издеваются все, кому не лень. Вот и филолог Николай Александров в 2011 году заявил, что таким уникальным даром многословия, как у Быкова, обладают только женщины [92]:

«Мой опыт преподавания литературы подсказывает мне, что девочки вообще гораздо легче пишут сочинения, и они у них получаются гораздо длиннее. Для любого мальчика написать сочинение – это довольно существенная проблема. Таким образом, лёгкость письма и, в общем, если угодно, плодовитость – это одна из специфических особенностей женского письма и женского почерка. И в этом смысле, на самом деле, образец женской прозы в нашей современной изящной словесности – это Дмитрий Быков».

Впрочем, в рецензии Александрова на книгу Быкова о Пастернаке для израильского журнала «Лехаим» в 2007 году намёков на «женский почерк» Быкова ещё нет. Надо полагать, «гендерные» особенности прозы Быкова ещё не были заметны, хотя девятисотстраничный текст и сейчас наводит на кое-какие подозрения. Привожу наиболее впечатляющий отрывок из рецензии [93]:

«Быков пишет размашисто, свободно, масштабно, в полной уверенности своего права на такую свободу и размах».