Феникс в полете

Первые два дня Брендон не произнес ни одного невежливого или вообще раздраженного слова, хотя у него наверняка болели все до единого мускулы и кости. Когда его вахта подошла к концу, он отправился прямо в свою каюту и уснул.

Марим подняла голову.

— Он выдраил весь корабль, — сказала она. — И не хныкал ни капельки. Интересно, что еще такого выдумает Вийя? Такой вредной она никогда не была.

— И вовсе не вредная, — фыркнула Грейвинг.

— Тогда чего же она хочет? — тихим голосом спросил Жаим. — Что удовольствия, если он делает все, что мы ему приказываем, и даже не говорит как богатей.

Голубые глаза Грейвинг остановились на Локри, и она пожала плечами:

— Думай сам.

Жаим тряхнул головой, и колокольцы-талисманы, заплетенные в его волосы, негромко зазвенели.

— Пойду прослежу за тем, как он начнет, — сказал он и вышел.

Локри тоже встал, посмотрев на двух женщин.

— Моя вахта, — сообщил он.

Грейвинг пересела в кресло, из которого он только что поднялся — её коренастая фигура казалась еще короче по контрасту с изящной, стройной фигурой Локри. Она охватила обеими руками чашку горячего кафа; раненый локоть она продолжала прижимать к себе.

Марим прикидывала, как бы ей лучше выудить из нее информацию. Грейвинг была одним из лучших спецов по слежению в Братстве, а может, и за его пределами. Ходили слухи, что три рифтхавенских синдиката пытались нанять её прежде, чем Хрим сделал попытку заполучить её к себе на службу более решительными средствами. Каким-то образом ей стало известно, что его маленький убийца-темпат собирается похитить ее, и она бежала.

Вийя говорила, что она не темпат, и все же она обладала несравненной способностью вынюхивать следы кораблей и наперед просчитывать бой, что не только много раз спасало их, но и принесло им неплохое состояние. «Если бы Грейвинг не была в тот день на запасной базе, Маркхем мог бы остаться в живых», — подумала Марим, глядя на её нездорово белое, веснушчатое лицо.

Грейвинг и её младший брат Ивард были некрасивы — пережитки тех давних времен, когда у людей была бледная, тонкая кожа и постоянные проблемы со зрением. Зато оба отличались талантами в других областях.

Помимо способности угадывать поведение кораблей, Грейвинг неплохо умела видеть людей насквозь. Правда, она далеко не всегда делилась с другими тем, что увидела.

Марим уселась прямо напротив нее и улыбнулась:

— Локри ненавидит знать.

— Я тоже. Иногда, — неожиданно призналась Грейвинг.

— Но ты ведь не думаешь, что Вийя — тоже? — не отставала Марим. — Или, может, ей кажется забавным то, что Аркад драит кожух двигателя?

Грейвинг пожала плечами:

— Так считает Локри. И пусть его считает. Хоть это и не так.

— Тогда зачем ей это?

Грейвинг прищурилась, изогнув губы:

— Ты ничего не заметила, когда водила их по кораблю?

— Заметила? Ну, Школяр держался так, будто от нас воняет, а Аркад пялил свои глаза повсюду так, словно чего-то не хватало. Слуг, наверное.

— Маркхема, пустая твоя башка, — сказала Грейвинг. — Это до него доходило, шаг за шагом. Не могло не дойти. Видно же было, он узнал вкус Маркхема — тот же перестроил весь корабль, когда стал капитаном, помнишь?

Марим разинула рот:

— Хо! Об этом я и не подумала. Ну да, он даже запахи тианьги поменял.

Грейвинг развалилась в кресле, и губы её изогнулись в легкой улыбке.

— Теперь он знает корабль Маркхема, — сказала она. — Теперь-то, когда он полазил по его потрохам, он больше не будет для него святыней.

— Святыней! — со смехом повторила Марим. — Грейвинг, ты совсем с ума свихнулась!

Грейвинг встала.

— Тебе и свихнуться-то не с чего, Марим, — почти беззвучно рассмеялась она и вышла.

* * *

На камбузе в это время Осри вытер нос, свирепо нахмурился и продолжил резать лук:

— Черт бы побрал этих рифтеров, — бормотал он себе под нос с каждым ударом ножа, — и четырежды побрал этого проклятого светом грубияна Монтроза!

Рука его двигалась с нарастающей яростью до тех пор, пока тихий, мягкий голос не напугал его до такой степени, что он едва не добавил к кучке нарезанного лука четыре собственных пальца.

— Ровными движениями, Школяр, ровными движениями. Комки в этом блюде непозволительны. Если от тебя и дальше будет не больше толку, боюсь, мне придется просить капитана отправить тебя в шлюз. Я один работаю быстрее и спокойнее.

У Осри чесались руки бросить нож в старого монстра, но вместо этого он заставил свои губы подтвердить полученное приказание, а руки — резать ровнее.

Он лелеял картину ножа, летящего в бородатую физиономию Монтроза. Вот было бы здорово увидеть того напуганным... нет, черта с два он испугается, с горечью осознал Осри. Такой рифтер — убийца и вор — скорее всего перехватит летящий нож в воздухе за рукоятку, аккуратно положит его на стол и пошлет Осри еще раз оттирать полы и стены. И если он откажется...