Читаем Фемистокл полностью

Павсаний с нескрываемым самодовольством поведал Фемистоклу, что на женской половине его дома живет Гермонасса со своими служанками. Причем он дал понять, что красавица-гетера не просто гостья, но прежде всего наложница. В самодовольстве Павсания, в его ухмылках, пронизанных нескрываемым сластолюбием, сквозила напыщенная гордость выскочки, который вдруг из безвестности вознесся над всеми.

Фемистоклу было смешно и горько смотреть на спартанца.

Внешне Павсаний походил на мужественного басилея архаических времен: мускулистое сложение, гордая посадка головы, прямая осанка, манера глядеть собеседнику прямо в глаза. Но все шутки Павсания были откровенно грубые и непристойные. Было видно, что он необразован и не имеет ни малейшего представления даже об азах глубокой и разнообразной эллинской философии. Мировосприятие Павсания ограничивалось воинствующей доктриной о превосходстве эллинов над варварами и лакедемонян над прочими эллинами. Эту доктрину старательно вбивал в голову своих сограждан спартанский законодатель Ликург. На этой моральной основе и были созданы Ликурговы законы, действующие в Спарте.

Законодатель Хилон, признанный одним из семи эллинских мудрецов, спустя полвека после смерти Ликурга попытался несколько облагородить его слишком суровые законы. К ретрам[156] Ликурга были прибавлены несколько Хилоновых ретр, благодаря которым в Спарте было уничтожено всевластие царей и повышена роль эфората.

На пиршестве, данном Павсанием в честь Фемистокла, кто-то завел речь: мол, спартанцам давно пора упразднить Хилоновы ретры и восстановить былое величие царской власти.

Фемистокл заметил, что Павсанию по душе такие разговоры. Голоса льстецов услаждали его слух лучше всякой музыки, поэтому из пиршественного зала удалились и флейтистки, и кифаристки.

Подвыпивший Павсаний посетовал: если бы не глупейшие спартанские законы, он мог бы стать самым прославленным царем Лакедемона. При этом он вспомнил своего дядю, царя Клеомена, нашедшего смерть в непримиримом противостоянии с эфорами.

- Царь Клеомен не знал поражений на поле битвы. Его боялись не только аргосцы, но и далекие от Лакедемона эллинские племена. А он был уничтожен эфорами в результате заговора, - возмущенно говорил Павсаний. - Клеомен пал от рук своих же сограждан, для которых соблюдение законов Ликурга было важнее всех побед! Важнее расширения могущества Лакедемона, к чему так стремился Клеомен! Разве это справедливо?

«Это несправедливо, - мысленно согласился с Павсанием Фемистокл, - но это выгодно Афинам! Покуда спартанцы грызутся между собой, Афины им не одолеть. Тем более им не одолеть персидского царя!»

Фемистокл тихо заговорил с Эвенетом, который помалкивал за столом. Он почти ничего не ел и совсем не пил вина.

- Скажи, Эвенет, хороший ли воин Павсаний?

- Отличный! - бросил Эвенет.

- А попадет ли он дротиком в мишень размером с овцу с двухсот шагов?

- С первого же броска, - без колебаний ответил Эвенет.

- А ты попадешь?

- Ия попаду. Я же полемарх!

- Ну и что?

- В Спарте военачальниками становятся только лучшие из воинов, - пояснил Эвенет, - знатность тут ни при чем. Отменное владение оружием - вот главный критерий!

- А-а, - понимающе покивал Фемистокл.

Он все больше проникался к спартанцам невольным уважением…

Ближе к вечеру гости стали расходиться: они все спешили в дома сисситий. По этой же причине на застолье у Павсания многие очень мало ели и не пили вино, так как на коллективную трапезу было запрещено приходить пьяным и сытым. За это налагался штраф.

Дольше всех с Павсанием сидела кучка его самых преданных льстецов, но и они хором упрашивали своего кумира не злить понапрасну эфоров и пойти на ужин в дом сисситий.

- Не хочу я жрать похлебку из бычьей крови![157] - возмущался Павсаний. - Меня от нее мутит! А вы отправляйтесь! Ступайте отсюда, если милость эфоров вам важнее моего расположения.

Наконец в дом пришел посланец от эфоров с повелением немедленно поспешить на коллективную трапезу и не подавать дурной пример согражданам.

Павсаний вскочил из-за стола и грубо вытолкал гонца за дверь.

- Передай эфорам, что мне плевать на их приказы! - рявкнул он вслед удаляющемуся гонцу.

Прошло совсем немного времени, и этот же посланец появился вновь. И с тем же повелением.

Павсаний осыпал гонца оскорблениями. Тот удалился.

Следом удалились и приятели Павсания, досадуя на его упрямство. От Фемистокла не укрылось, что знатные лаконские юноши предпочитают не испытывать терпение эфоров, видимо зная, сколь суровой карой это может обернуться для них.

В трапезной остались лишь Павсаний, Фемистокл и два молодых раба, которые складывали объедки на широкие подносы.

Павсаний пересел поближе к Фемистоклу, приказав одному из рабов позвать в трапезную Гермонассу.

- Пусть она придет сюда не переодеваясь! - бросил Павсаний рабу, с трепетом взиравшему на него. - Если же в данный момент не одета, пусть идет голой. Ступай!

Фемистокл был потрясен до глубины души. Неужели гордая Гермонасса позволяет столь бесцеремонно помыкать собой!

Перейти на страницу:

Все книги серии Исторический роман

Война самураев
Война самураев

Земля Ямато стала полем битвы между кланами Тайра и Минамото, оттеснившими от управления страной семейство Фудзивара.Когда-нибудь это время будет описано в трагической «Повести о доме Тайра».Но пока до триумфа Минамото и падения Тайра еще очень далеко.Война захватывает все новые области и провинции.Слабеющий императорский двор плетет интриги.И восходит звезда Тайра Киёмори — великого полководца, отчаянно смелого человека, который поначалу возвысил род Тайра, а потом привел его к катастрофе…(обратная сторона)Разнообразие исторических фактов в романе Дэлки потрясает. Ей удается удивительно точно воссоздать один из сложнейших периодов японского средневековья.«Locus»Дэлки не имеет себе равных в скрупулезном восстановлении мельчайших деталей далекого прошлого.«Minneapolis Star Tribune»

Кайрин Дэлки , Кейра Дэлки

Фантастика / Фэнтези
Осенний мост
Осенний мост

Такаси Мацуока, японец, живущий в Соединенных Штатах Америки, написал первую книгу — «Стрелы на ветру» — в 2002 году. Роман был хорошо встречен читателями и критикой. Его перевели на несколько языков, в том числе и на русский. Посему нет ничего удивительного, что через пару лет вышло продолжение — «Осенний мост».Автор продолжает рассказ о клане Окумити, в истории которого было немало зловещих тайн. В числе его основоположников не только храбрые самураи, но и ведьма — госпожа Сидзукэ. Ей известно прошлое, настоящее и будущее — замысловатая мозаика, которая постепенно предстает перед изумленным читателем.Получив пророческий дар от госпожи Сидзукэ, князь Гэндзи оказывается втянут в круговерть интриг. Он пытается направить Японию, значительно отставшую в развитии от европейских держав в конце 19 века, по пути прогресса и процветания. Кроме всего прочего, он влюбляется в Эмилию, прекрасную чужеземку…

Такаси Мацуока

Исторические приключения

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза