Феликс - значит счастливый... Повесть о Феликсе Дзержинском

Новое испытание пришлось перенести беглому ссыльному в Вильно. Еще в дороге, мысленно улыбаясь, Феликс рисовал себе встречу с Альдоной... Давно ли отправил ей письмо из Канска, а теперь явится сам! Феликс знал, что сестра с детьми переселилась на новую квартиру на Полоцкой улице. Хорошо помнил эту улицу, но никак не мог представить себе дом, не помнил, есть ли там черный ход... А это в его положении имело большое значение. Зато он знал: вот постучится в дверь, сестра настороженно спросит, кто там, а затем распахнет дверь и обязательно воскликнет: «О! Езус-Мария!»...

Так все и было. Ближе к полуночи Феликс нашел нужный ему дом на Полоцкой улице, раз-другой прошелся мимо и только после этого зашел во двор и постучал.

А сестра и в самом деле не могла себе представить, что вдруг появится ее Феликс. Альдона днем получила письмо от брата, но, занятая детьми и хозяйством, отложила чтение на вечер. И вот, только что прочитав письмо, взгрустнула. Вдруг услышала стук.

Неуверенно приоткрыла дверь, увидела на пороге человека с поднятым воротником, в солдатской папахе...

Все было так, как представлял себе Феликс! Потом были радостные возгласы, поцелуи, объятия...

Но вот кого Феликс не ожидал здесь увидеть, это брата Станислава, с которым не виделся много лет.

Феликс рассказывал о своих злоключениях, о дорожной встрече с провокатором, о жандармах, которые, безусловно, начали уже розыск. Сообща решили, что Феликсу нужно срочно изменить свою внешность.

Так и просидели они втроем, пока Альдона не всплеснула руками, взглянув на часы...

Утром Альдона послала старшего сына в аптеку за черной краской для волос, и вскоре на кухне стали превращать Феликса в брюнета.

Парикмахерская работа была в самом разгаре, когда раздался резкий, требовательный звонок в парадную дверь. Альдона заметалась, велела сыну, чтобы черным ходом вывел дядю Феликса на речку. Оглядев кухню, сунула в карман брату остатки неиспользованной краски и выпроводила своих из дома.

В парадную дверь звонили все настойчивее. Альдона открыла. Перед ней стояли несколько жандармов в сопровождении околоточного. Спросили, здесь ли Феликс Дзержинский. Альдона выразила удивление: как он может быть здесь, когда только что получено от него письмо из Сибири!.. В подтверждение она показала конверт, на котором действительно стоял почтовый штамп со вчерашним числом.

Жандармы поверили... Да и как было не поверить такому убедительному доводу!

А Феликс оказался в трагикомическом положении: полубрюнет, полушатен, в таком виде он вообще нигде не мог появиться.

Выручил Стась, который вскоре прибежал к берегу заснеженной реки и позвал в дом.

Вечером того же дня Феликс тайком проник на вокзал и уехал в Варшаву.

Через несколько дней он был уже за границей — вне опасности, вне досягаемости чинов российского жандармского корпуса.

Глава девятая. Что же такое — счастье?

1

И вдруг свершилось непостижимое... Казалось, только что была тайга, заснеженная и морозная, тюремные нары, сырые холодные камеры, провокатор Пафнутий, кузнец Крогульский, езда по Сибирскому тракту с подвязанными бубенцами...

И вдруг — Капри, сказочный остров. И море, и скалы на берегу, и Сириус, пылающий в ночном южном небе.

Феликс словно очнулся в другой галактике. Им завладела красота природы, шум моря, мелодии песен...

В Главном правлении с Феликсом не захотели и разговаривать, когда он заявил, что готов хоть сейчас приступить к работе. Врачи установили резкое истощение организма и настоятельно рекомендовали длительный отдых для восстановления утраченных сил. Ему приказали лечиться.

И он уехал. Сначала — в Швейцарию, потом — на Капри, куда пригласил его Горький.

«Все здесь так очаровательно, — писал Феликс Яну Тышке, будучи не в силах сдержать восхищение, — так сказочно красиво, что я до сих пор не могу выйти из состояния «восторга», смотрю на все, широко раскрыв глаза. Ведь здесь так чудесно, что я не могу сосредоточиться, не могу себя заставить корпеть за книгой. Я предпочитаю скитаться, смотреть и слушать Горького, его рассказы»...

Но в тот период Феликс мало писал товарищам, тем более — о делах, подчиняясь категорическому запрету, наложенному на него врачами. Исключение составляла только Сабина Ледер. Феликс написал ей из Берлина, из Цюриха, с Капри...

Сабина жила в крохотной швейцарской деревеньке Лиизе, около Цюриха. Еще из Берлина Феликс послал Сабине открытку. Она ответила, и переписка, прерванная тюрьмой, ссылкой, просто временем, которое прошло с тех пор, как они познакомились, возобновилась.

В письмах Феликс называл Сабину своей госпожой — Пани, и неизменно писал это слово с прописной буквы. Делился с нею мыслями, впечатлениями, всем, что составляет духовный мир человека. Так доверительно и откровенно пишут лишь в дневнике, зная, что он не попадет в чужие руки, да женщине, с которой связывает большая дружба.

Письмо первое: