Феликс - значит счастливый... Повесть о Феликсе Дзержинском

В Лейзене Феликс прожил неделю. Каждый день с утра он приходил в санаторий, терпеливо ждал, пока Юлия приведет себя в порядок, позавтракает, пока кончится врачебный обход. После этого Юлия спускалась на веранду, устраивалась в шезлонге, и Феликс присаживался рядом. Когда на час-другой рассеивался сырой туман и проглядывало солнце, доктор разрешал Юлии небольшую прогулку вблизи санатория.

— Не больше четверти часа! — неизменно говорил он, обращаясь скорее к Феликсу, нежели к Юле.

С приездом Феликса Юлии стало заметно легче. Появился аппетит, пропала слабость.

— Ты волшебник, Фелик! — говорила она, счастливая. — Я чувствую себя совсем здоровой...

Но здоровья не было. Однажды врач пригласил Феликса к себе в кабинет.

— Я хочу вас порадовать, — сказал он. — Состояние фрейлен значительно улучшилось... Но это может быть и обманчивым. Осенью ей лучше вернуться домой, подальше от нашей сырости, от резких изменений погоды. А весной хорошо бы к нам снова.

Доктор говорил по-немецки, Феликс его понимал, но говорить самому было трудно.

— Скажите мне, доктор, — медленно подбирая слова, спросил он, — когда ей надо уехать из Швейцарии?

— Лучше не откладывать... У нас начинается время холодных сырых ветров, а сырость гибельна для таких больных. Туберкулез коварен, и лучше не искушать судьбу.

— Тогда, может быть, сейчас?

— Думаю, так будет разумнее всего. — Врач кусочком замши протер пенсне и водрузил его на переносицу. — Об отъезде скажите ей сами... Учтите, что легочные больные, как правило, не верят в трагический исход своей болезни.

— Вы полагаете, что положение Юлии очень серьезно?

— Я вам этого не сказал, но... — доктор развел руками.

Вопрос об отъезде Юлии был решен. Феликс рассказал ей о своем разговоре с доктором, о том, что, по мнению врачей, здоровье ее улучшается и сейчас можно поехать домой.

— Вот видишь! — воскликнула Юлия. — Значит, у меня все в порядке!

Через день она уехала. Путь в Вильно шел через Берлин. Феликс дал телеграмму Мархлевскому с просьбой встретить Юлию, помочь пересесть на варшавский поезд.

В те дни он писал Альдоне:

«Не сердись на меня, что я не ответил тебе на первое письмо — как-то не было настроения. Как видишь, сейчас я уже в Женеве. Все это время я ходил по горам и долинам в окрестностях Женевского озера. Но слишком скучно сидеть без дела... Здесь я долго не пробуду. Здесь бешеные ветры, и начались дожди, поэтому перееду в какой-либо другой город, более защищенный горами от ветра. Женева лежит у самого озера — оно прекрасно, но, к сожалению, осенью вредно для здоровья...»

Теперь на многие годы Феликс обречен был жить в чужих краях. Он был свободен, но жил на чужбине.

Здоровье его улучшалось медленно. То ли тоска по родному краю, по дорогим ему людям, то ли сырые ветры, дувшие с Женевского озера, но что-то не давало ему окончательно прийти в себя.

В Берлин, Мархлевскому, Феликс писал редко и всячески обходил настойчивые вопросы Юлиана о здоровье. Заподозрив неладное, Юлиан написал официальное письмо, в котором просил Феликса срочно выехать в Закопане и связаться там с доктором Брониславом Кошутским. Зачем надо ехать в Закопане, из письма ясно не было. Мархлевский сообщал и пароль, который выписал условным шифром: «Я хотел бы посоветоваться о моем здоровье». На это должен был последовать ответ: «Хорошо, я вас посмотрю, молодой человек».

В конце письма, зная характер Феликса, Мархлевский написал:

«На месте настоящей своей фамилии не называйте, пользуйтесь новой кличкой. Дальнейшие указания через Кошутского, прошу выполнять их как указания Главного правления. Извините, что приходится отзывать Вас из Швейцарии раньше договоренного срока».

Юлиан усмехнулся своей озорной проделке, заклеил конверт и отнес на почту. Одновременно он послал письмо в Закопане, глухое курортное местечко неподалеку от Высоких Татр. В письме он посвящал Бронислава Кошутского в свои планы. С Кошутским они работали еще в «Пролетариате», и оба эмигрировали из Королевства Польского, когда им грозил арест.

Получив письмо от Юлиана, Феликс воспринял его как распоряжение Главного правления. Человек строжайшей дисциплины во всем, что касалось Дела, Феликс через несколько дней уже был в Кракове и, не задерживаясь, выехал в Закопане. Здесь он без труда нашел доктора Кошутского. Доктор работал в «Братской помощи» — студенческой организации, что существовала на добровольные пожертвования меценатов. Общество располагало в Закопане небольшим туберкулезным санаторием для учащейся молодежи.

Феликс, как ему было предписано, явился на прием к доктору, назвавшись Юзефом Доманским. Оставшись наедине с Кошутским, он произнес пароль, получил ответ и безропотно подвергся медицинскому осмотру.

— Что я могу вам сказать, господин Доманский, — с серьезнейшим видом сказал Бронислав, намыливая руки возле мраморного умывальника. — Вам придется остаться в нашем санатории...

— Но у меня есть другие указания, — возразил Феликс, — я должен поступить в ваше распоряжение...

— Совершенно верно, — перебил его Кошутский. — Юлиан сообщил об этом.