Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич

37-летний император испытующе глядел на единокровных братьев. Всё ещё находясь в подавленном состоянии от случившейся беды, он сказал, напоминая о последних отцовских словах, адресованных ему, цесаревичу:

   — Почивший в бозе государь, наш отец при вас завещал мне держать государство Российское в руках. Крепко держать.

Братья в молчаливом согласии склонили перед самодержцем свои головы. Александр II продолжил:

   — Чтобы править Российской империей, мне очень нужна ваша поддержка, ибо нет мне людей ближе, чем вы, наша вдовая мать и моя супруга, ставшая императрицей.

Константин, Николай и Михаил опять в молчании склонили головы, на этот раз в знак благодарности.

   — Час назад, когда мы с вами стояли перед отцовской могилой в усыпальнице, я решил разделить между вами ключевые посты в военной силе империи.

Братья подняли головы, смотря в глаза императору: решалась их дальнейшая судьба на всё время царствования старшего брата. Тот продолжил:

   — Тебе, великий князь Константин, продолжать нести службу в нашей империи, как велел отец. Быть тебе и дальше генерал-адмиралом. Поручаю тебе всё Морское ведомство, все флоты — Балтийское и Черноморское, Адмиралтейство, военные флотилии в Сибири и на Каспии.

Константин выступил на шаг вперёд и с поклоном головы произнёс:

   — Благодарю, ваше величество.

   — Великий князь Николай. Ты остаёшься пока, до конца войны, генерал-инспектором по инженерной части. Занимайся Севастополем, балтийскими фортификациями. Потом государственных дел будет у тебя больше.

   — Благодарю, ваше величество.

   — Михаил, ты у нас генерал-фельдцейхмейстер. Пока будешь в Крыму, твои обязанности будет исполнять генерал-инспектор артиллерии барон Корф. Думается, что тебе в скором времени, опять же после войны, придётся принять кавказское наместничество.

   — Благодарю, ваше величество.

   — И последнее, братья. Я очень надеюсь на вашу поддержку в моё царствование. А теперь нам надо идти к тем, кто пришёл выразить соболезнование по уходу из жизни нашего незабвенного родителя. Вечная память ему.

   — Вечная память...

* * *

Смерть самодержца вызвала самый широкий отклик в европейских столицах, среди соотечественников, исследователей, мыслителей и деятелей русского православия. Император оказался той исторической фигурой для России, которая оставляла наследникам преображённую державу.

Известный историк С.С. Татищев составил Николаю I такую политическую характеристику:

«...Император Николаи был русским человеком в лучшем смысле этого слова, самым «национальным» из всех монархов, занимавших до него престол Петра Великого. Он любил Россию горячо и страстно, «служил» с беззаветной ревностью и самоотвержением. Всё русское, во всех проявлениях государственной и общественной жизни, было мило и дорого его отеческому сердцу, вызывало его заботливость и попечение.

Он верно постиг и точно определил триединое начало нашего исторического бытия: православие, самодержавие, народность, — строго и последовательно проводил его в личной своей политике, не только внутренней, но и внешней. Он верил в Святую Русь, в её мировое признание, трудился ей на пользу и неустанно стоял на страже её чести и достоинства».

Об императоре Николае I в середине XX столетия писали как о «Николае Палкине», гонителе всякой просвещённой мысли российского общества. А например исследователь М.С. Лалаев об этом венценосном Романове отзывался так:

«Могу безошибочно сказать, что после Петра Великого и Екатерины II едва ли кем из государей было сделано для просвещения России столько, сколько сделал Николай Павлович».

Об отношении простого народа к государю Николаю I хорошо сказано В.А. Маклаковым:

«Монархические чувства в народе были глубоко заложены. Недаром личность Николая Первого в широкой среде обывателей не только не вызывала злобы, но была предметом благоговения...

Это был настоящий Государь».

Известный отечественный публицист митрополит Иоанн (Снычев) о николаевской России отзывался так: